Завершение дел Бахрама и исчезновение его в пещере
стр. 2
И горюющая гласу вещему вняла;
От исчезнувшего сына думы отвела,
Цепи тяжких сожалений с разума сняла
И делами государства разум заняла.
Трон и скиптр Бахрама-Гура внукам отдала.
В памяти потомков слава их не умерла:
Повествующий, чье слово нам изобразило Жизнь
Бахрама, укажи нам — где его могила?
Мало молвить, что Бахрама между нами нет, —
И самой его могилы стерт веками след.
Не смотри, что в молодости именным тавром
Он клеймил онагров вольных на поле! Что в том?
Ноги тысячам онагров мощь его сломила;
Но взгляни, как он унижен после был Могилой.
Двое врат в жилище праха. Через эти — он
Вносит прах, через другие — прах выносит вон...
Слушай, прах! Пока кончины не пришла пора:
Ты — четыре чашки с краской в лавке маляра.
Меланхолия и флегма, кровь и желчь, от ног
До ушей, как заимодавцы, зиждут твой чертог
Не навечно. И расплаты срок не так далек.
Что ж ты сердце заимодавцам отдаешь в залог?
Умершие, что в могиле темной лица скрыли,
Взятый в долг свой цвет и запах персти воротили.
И до дня Суда, годины грозной и великой,
Ни один из них живущим не откроет лика...
Нашей жизни ночь — опасность; на путях у нас
Страх, и страж уснул, и шарит вор в домах у нас.
Пусть землею обольщенный землю ест. Но что ж,
Сильный, ты ножу слабейших сердце предаешь?
Хочешь, чтоб тебе подвластно стало небо, — встань
И, поправ его пятою, над землей воспрянь!
Не оглядывайся только, — в высоту стремясь
Неуклонно, — чтоб на землю с неба не упасть.
Твой кушак — светило неба. Ты — Танкалуша
Звездных ликов. Цепи снимет с них твоя душа.
В каждом лике, как в зерцале, сам витаешь ты.
Что же знаменьями тайны их считаешь ты?
Но хоть ты от ощущений звезд всегда далек, —
Дух твой, разум твой навеки светы их зажег.
Кроме точки изначальной бытия всего,
Все иное — только буквы свитка твоего.
Знай: ты страж престола бога и его венца.
Ведома тебе дорога мудрости творца.
Ты гляди на добродетель, только ей внемли,
Не уподобляйся гаду, что ползет в пыли.
Помни: все, чем обладаешь, — ткали свет и тьма.
Помни: все, чего желаешь, — яркий луч ума!
О, скорей от рынка скорби отврати лицо!
Огнь, вода, земля и воздух здесь свились в кольцо.
Хоть четыре дымохода в хижине, — тесна
И темна для глаз и сердца и душна она.
Две есть двери в мире, словно в воровском дому.
Этот мир мы тащим, словно странничью суму.
Помни: до того, как будешь изгнан из села, —
Собери свои пожитки и навьючь осла.
В путь возьми с собою душу, тело позабудь:
Тело — тяжкий груз, и труден будет дальний путь.
В мир вступая, ведай: скоро должен ты уйти Прочь.
Так будь же осторожен на своем пути
Через этот мир. Умом он быстрым наделен, —
Медленный в борьбе с тобою, быстр в убийстве он.
Пусть неправосудно пленник будет им убит, —
В списке смерти ни единый им не позабыт.
Хоть сто тысяч раз сыграешь ловко, — все равно
Благ земных не вкусишь больше, чем предрешено.
Льдом окованный, есть в чаще неба водоем.
Чтобы не застыть навеки в дивно ледяном
Воздухе высот, куда мы скоро отойдем, —
Надо сделаться живыми, прежде чем умрем!
Царь земной, стоящий в славе, словно небосвод,
В час негаданный утратит славу и умрет.
Никому не подначальный мир убил его;
Ни за что — бегущим диском раздавил его
Но росы медвяной капли с терна бытия
Смертный, собирай — покамест длится жизнь твоя,
Чтоб о них у двери мрака ты не пожалел —
В час, когда исторгнут душу меч и жала стрел.
Ты отринь отраду мира, прежде чем уйти
В смерть, чтобы успеть от смерти душу унести.
Человек двумя делами добрыми спасет
Душу: пусть дает он много, мало пусть берет.
Много давшие — величья обретут венец.
Но позор тебе, обжора алчный и скупец.
Только тот достоин вечной славы, кто добра
Людям хочет, ценит правду выше серебра.
Можно ль привязаться к службе, — даже у царей, —
Что беременна опалой близкою твоей?
Не гляди на взлет надменный башни в облаках,
Помни, что и эти стены превратятся в прах.
Что ты мнил своим минбаром — плахою твоей Делается.
Что ж робеешь? Будь смелей пред ней!
Смертный пусть до зведной сферы вознесет венец,
Но земное вниз земного свергнет наконец.
Пусть хосров, достигнув неба славой дел своих,
Дань берет с семи великих поясов земных, —
Все же в некий день увидишь мертвым и его,
Обездоленным, лишенным на земле всего.
Нападений тьмы избегнуть не вольна земля.
На сокровищнице мира бодрствует змея.
Сладкий сок имеет финик и шипы свои.
Где целительный змеиный камень без змеи?
Все, что доброго и злого судьбы нам дарят, —
Это суть: услада в яде, и в усладе яд.
Был ли кто, вкусивший каплю сладкого сначала,
Вслед за тем не ощутивший мстительного жала?
Мир, как муха, у которой медом впереди
Полон хоботок; а жало с ядом — позади.
Боже! Дай всегда идти мне правильным путем,
Чтобы мне раскаиваться не пришлось потом!
Двери милости отверзни перед Низами!
Дом его крылом — хранящим в бурю — обними!
Дал ему сперва ты славу добрую в удел;
Дай же под конец благое завершенье дел!
Конец
1 2
