ГЛАВА 11
Возвращение Иисуса в Галилею. Исцеление сухорукого. Учение о значении субботы

Недолго Иисус пробыл в Иерусалиме. Евангелист Лука говорит, что в первую субботу по втором дне пасхи Он проходил засеянными полями. Возвращаясь ли в Галилею или придя уже туда шел Иисус полями, — неизвестно и несущественно; для нас важно указание Евангелиста Луки на то, что это произошло в первую субботу по втором дне пасхи.
Пасха праздновалась евреями 14-го числа первого весеннего лунного месяца, нисана, в какой бы день недели ни приходилось это число. 14-го нисана вечером ели пасху; второй день пасхи, с вечера 15-го нисана, был праздник опресноков; опресноки ели семь дней. Пасха совпадала со временем жатвы хлеба; по закону Моисея, на другой день праздника пасхи надлежало приносить священнику первый сноп жатвы, а до этого дня воспрещалось есть новый хлеб и зерна, сырые и сушеные (Лев. 23, 5—6, 10—11, 14).
Таким образом, если Иисус был уже в первую субботу после второго дня пасхи вне Иерусалима, значит, Он пробыл этот раз в Иерусалиме весьма недолго. Примечательно, что фарисеи почти везде и всегда следовали за Иисусом, следя за каждым Его шагом и придираясь ко всякому нарушению их обычаев и преданий. Следовали они за Иисусом и теперь, и когда увидели, что проголодавшиеся ученики Иисуса срывали колосья, растирали их руками и ели зерна, то тотчас же заметили Иисусу: «Смотри, что Твои ученики делают в субботу».
По Евангелию Луки, некоторые из фарисеев сказали не Иисусу, а ученикам Его: зачем вы делаете то, чего не должно делать в субботы? (Лк. 6, 2). По Евангелиям же Матфея и Марка, с таким упреком фарисеи обратились к Иисусу. В этом нет никакого противоречия: надзор фарисеев (если можно так выразиться) за всем, что совершали Иисус и Его ученики, был настолько силен, а озлобление против Иисуса так страстно, что удивительно было бы, если бы некоторые из сопровождавших Иисуса фарисеев не обратились с укором непосредственно к ученикам Иисуса, после или прежде обращения всех фарисеев с укором к Самому Иисусу. Два Евангелиста записали вопрос, обращенный к Иисусу, а третий — вопрос ученикам; поэтому повествования всех трех вполне достоверны.
Фарисеи обвиняли учеников Иисуса только в нарушении субботы, так как они прекрасно знали, что после второго дня пасхи дозволялось есть хлеб и зерна нового урожая; знали они также, что вообще дозволялось срывать колосья с чужой жатвы руками, но только не серпом (Втор. 23, 25).
Фарисеи упрекнули Иисуса в нарушении субботнего покоя. Иисус же объясняет им, что они, строгие ревнители Писания, обнаруживают полное непонимание его. «Неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда, будучи голоден, вошел в храм и ел хлебы предложения, которых никто, кроме священников, не должен был есть?»
Хлебами предложения назывались двенадцать хлебов, которые клались каждую субботу на особом столе, сначала в скинии, а после в храме, пред Господом от сынов Израилевых (Лев. 24, 5—9); эти хлебы как бы предлагались Тому, перед Кем были положены, и потому получили название хлебов предложения. Каждую субботу их сменяли новыми хлебами, а снятые должны были есть священники на том святом месте, где они были положены (Лев. 24, 9).
В Первой книге Царств, в главе 21, сказано, что Давид, гонимый Саулом, пришел в Номву (где тогда была скиния) к священнику Ахимелеху и просил у него хлеба для утоления мучившего его и спутников его голода. У священника не было простого хлеба, и потому он дал Давиду хлебы предложения.
Передавая слова Иисуса, Евангелист Марк называет Авиафаром того первосвященника, при котором Давид ел хлебы предложения, тогда как в книге Царств он называется Ахимелехом. Эту неточность Евангелиста в передаче слов Иисуса объясняют тем, что Авиафар был сыном и преемником первосвященника Ахимелеха, а также другом Давида; при жизни еще своего отца Авиафар помогал ему в исполнении обязанностей первосвященника, а по смерти его был так долго первосвященником при царе Давиде, что при имени царя Давида невольно вспоминалось имя Авиафара, как современного ему первосвященника. Во всяком случае, исторически верно то, что Давид вошел в дом Божий при первосвященнике Авиафаре и ел хлебы предложения (Мк. 2, 26).
Если мучения голода, которые испытывал Давид, заставили первосвященника нарушить закон о хлебах предложения, — если, таким образом, помощь ближнему в нужде выше соблюдения буквы закона, как милость выше жертвы, — то и ученики Иисуса, утоляя свой голод зернами из срываемых колосьев, могли нарушить закон субботнего ничегонеделания в том его виде, как понимали фарисеи. А что фарисеи неправильно понимали этот закон, — что в нем вовсе не содержится безусловного воспрещения что-либо делать, это Иисус разъяснил указанием на священников, которые в храме по субботам совершают священнодействия и жертвоприношения, убивают жертвенных животных, снимают с них кожу, приготовляют их для принесения в жертву и сжигают, однако невиновны (Мф. 12, 5) в нарушении субботнего покоя? Если служители храма невиновны в том, что нарушают покой субботнего дня, то тем более невиновны служители Того, Кто больше храма (Мф. 12, 6).
У фарисеев нет милосердной, сострадательной любви к ближним, какой требует Бог; все их внимание направлено на одни только жертвы, священнодействия и установленные преданием обычаи. Если бы они понимали, что сострадательная любовь к голодному выше всех преданий, обычаев и жертв, то они не осудили бы голодных, срывающих колосья в субботу. Поэтому, Иисус и говорит им: если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных (Мф. 12, 7).
Недавно еще, после посещения мытаря Матфея, Иисус объяснял фарисеям, что значит: милости хочу, а не жертвы (см. с. 241). Быть может, и теперь между фарисеями были некоторые из тех, которым Иисус сказал тогда: пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? (Мф. 9, 13). Они, как видно, не научились понимать смысл этого изречения. Поэтому Иисус и говорит им теперь: «Если бы вы знали, если бы вы понимали, что Богу не нужны ваши жертвы, посты и омовения, а нужна любовь к ближним, милосердие к ним и добрые дела, то вы не осудили бы Моих учеников; но вы не понимаете даже того, что не человек создан для соблюдения субботы, а суббота дана, установлена для человека».
Фарисеи перестали понимать, что суббота дана человеку для достижения высших нравственных целей, для успокоения от трудов, забот и треволнений житейских, — для того, чтобы хотя раз в неделю он мог отвлечься от суеты мирской, вспомнить все совершенное им в истекшие дни, осудить себя за дурные дела и за отсутствие или малое количество хороших, каяться и молиться, и проявлять свою любовь к ближним на деле, творя добрые дела. Они забыли, что человек вообще выше субботы, и что нельзя приносить в жертву букве закона то, что составляет цель и назначение человека.
Но в данном случае перед ними стоял Тот, Который властен и отменить ветхозаветную субботу, Который есть господин и субботы (Мк. 2, 28).
И, отойдя оттуда, вошел Он в синагогу их (Мф. 12, 9). Так говорит Евангелист Матфей; Евангелист Марк говорит: И пришел опять в синагогу (Мк. 3, 1); в Евангелии же Луки сказано: Случилось же и в другую субботу войти Ему в синагогу и учить (Лк. 6, 6). Таким образом, нельзя с точностью определить, в какую субботу Иисус исцелил сухорукого: в ту ли самую, в какую ученики Его срывали колосья, или в другую. Из Евангелия Луки видно, что это было в другую субботу, а из Евангелия Матфея можно заключить, что в ту же самую субботу. Евангелисты вообще не придавали особого значения точному обозначению времени, в какое совершались описываемые ими события. Из того же обстоятельства, что Лука писал свое Евангелие после Матфея и Марка, имея, конечно, под руками их Евангелия, можно заключить, что Лука употребил выражение — в другую субботу — для того, чтобы пояснить неопределенное выражение Евангелиста Матфея — и отойдя оттуда. С другой стороны, последовательность рассказа выигрывает, если признать, что Иисус прямо с поля пришел в синагогу, в сопровождении тех же книжников и фарисеев.
Иисус уже исцелил в субботу расслабленного, лежавшего около купальни, и имел по этому поводу объяснение с книжниками и фарисеями. Поэтому, если теперь при виде сухорукого, ожидавшего исцеления, книжники и фарисеи спросили Иисуса: Можно ли исцелять в субботы? (Мф. 12, 10) — то, очевидно, это были не те книжники и фарисеи, с которыми объяснялся Иисус в Иерусалиме. Книжников и фарисеев было много по всем местам, населенным евреями; поэтому мы видим, что куда бы ни пошел Христос, они всюду следуют за Ним, хотя далеко не всегда в том же составе. Явление Иоанна с призывом к покаянию, а затем и явление Иисуса Христа, должны были сплотить эту враждебную Христу партию евреев; они считали, что им всем угрожает одинаковая опасность потери влияния на народ, поэтому они везде действовали единодушно, как бы сговорившись. Везде и при всяком случае они хотели обличить Иисуса в несоблюдении закона, обычаев и преданий, а так как, по закону Моисея, подобный нарушитель подлежал смерти, то им и казалось возможным избавиться от своего Обличителя обычным для евреев путем.
Они сначала наблюдали — не исцелит ли Иисус сухорукого в субботу, но, по-видимому, прошло некоторое время ожидания; вероятно, в это время Иисус учил находившихся в синагоге; фарисеи не вытерпели и спросили Иисуса: можно ли исцелять в субботы? Они не сомневались, что после такого вопроса Иисус обратит внимание на сухорукого и непременно исцелит его, то есть нарушит покой субботы, а этого только они и добивались.
Зная, с какой целью фарисеи предложили Ему этот вопрос, зная помышления их (Лк. 6, 8), и желая объяснить им, что не грешно делать добрые дела в субботу, Иисус приказывает сухорукому стать посреди синагоги, чтобы все могли видеть его, и обезоруживает фарисеев вопросом: что должно делать в субботу? добро, или зло? спасти душу, или погубить? (Л к. 6, 9). Они молчали, не успев подыскать фарисейского ответа на вопрос.
Они молчали и тем как бы показывали, что не понимают вопроса. Тогда Христос выражает Свою мысль в самой понятной для них форме. Они не знают, можно ли спасти человека в субботу; так пусть же корыстолюбие их подскажет им, можно ли спасти в субботу погибающее животное, принадлежащее им? Поэтому Иисус и спрашивает, кто из них не вытащит в субботу свою овцу, попавшую в яму? Они молчат, но сознают, что такого между ними не найдется.
А если так, если овцу можно вытащить в субботу из ямы, то ведь человек же лучше овцы! Возможно ли не спасти его в субботу? Итак, вы понимаете, вы сознаете, что если добрые дела надо делать всегда, то, конечно, и в субботу можно делать добро.
Для того же, чтобы доказать им, что должно творить добро в субботу, Он тотчас же всенародно исцелил сухорукого одним словом Своим.
Казалось бы, и каменные сердца должны были расплавиться при таких словах и чудесах; но у фарисеев сердца были крепче камня. Они пришли в страшное негодование, которое Евангелист Лука называет бешенством. Да это и было бешенство их; такое состояние духа иначе нельзя назвать, как бешенством, потому что только бес, только злой дух мог поступать так, как они; то есть они могли поступать так только потому, что допустили злого духа овладеть их волей, их разумом.
Беснуясь, они вышли из синагоги и вступили в союз с иродианами, чтобы погубить Иисуса. Иродианами называли приверженцев Ирода Антипы. Фарисеи и иродиане ненавидели друг друга, и если соединились для преследования одной цели, то, конечно, лишь вследствие того, что фарисеи выставили Иисуса как опасного для власти Ирода проповедника. Евангелист Марк говорит, что Иисус воззрел на них (то есть фарисеев и книжников) с гневом, скорбя об ожесточении сердец их... (Мк. 3, 5).
Слова Евангелиста — с гневом — дают повод некоторым полагать, что Иисус разгневался на книжников и фарисеев. Но так ли это? В чем же выразился гнев Его? Евангелист говорит, что гнев Иисуса выразился лишь взглядом; но он же добавляет, что во взгляде этом видна была скорбь об ожесточении сердец фарисеев и книжников. А разве может быть гнев там, где скорбь? Чувства эти не уживаются вместе; они разного духа. Но как же объяснить в таком случае слова Евангелиста? Ведь мы же признаем и доказываем, что Евангелисты говорят правду? Нам кажется, что слова Евангелиста — воззрев на них с гневом — можно объяснить лишь тем впечатлением, какое произвело на учеников Иисуса выражение Его лица в то время. Мы имеем достоверные свидетельства о том, что Иисус всегда сохранял серьезное выражение лица, что Он никогда не смеялся, но часто плакал. При разговоре Иисуса с фарисеями и книжниками, ученики Его, конечно, пылали гневом против них; да и нельзя было обыкновенному человеку спокойно видеть их упорство. Вот почему они, сами гневно смотря на врагов своего Учителя и видя хотя скорбящее, но строгое лицо Иисуса, могли строгое выражение лица Его принять за гневное, думая по-человечески, что и Он не может не гневаться. Это — их впечатление, это — их предположение; но скорбь Иисуса и отсутствие каких-либо внешних проявлений Его гнева заставляют нас признать, что и в данном случае, как и всегда, Он был чужд этого осужденного Им чувства.
Из синагоги Иисус пошел к морю (Галилейскому); Его сопровождали ученики Его и множество народа, собравшегося не только из окрестных мест Галилеи, но и из Иудеи и Переи (находившейся на восток от Иордана), и даже из языческих стран: Тира, Сидона и Идумеи. В этой толпе было много больных; все они хотели исцелиться, все нетерпеливо спешили поближе подойти к Иисусу, обратить на себя Его внимание или просто хотя бы прикоснуться к Нему; многие из них бросались к ногам Его, теснили Его, и тем вынудили распорядиться, чтобы готова была лодка, в которую Он мог бы сесть, отплыть немного от берега и учить стоявший на берегу народ. Пока подходил Иисус к морю, Он исцелил всех больных, находившихся в сопровождавшей Его толпе, и запретил им (то есть исцеленным) объявлять о Нем.
В этой кротости Иисуса, смирении Его и отсутствии в Нем тщеславия Евангелист Матфей видит подтверждение слов пророка Исайи, изображающего характер ожидаемого Мессии (Ис. 42, 1—4): Се, Отрок Мой, Которого Я избрал...
И возвестит народам суд. Суд, в переводе с еврейского, означает правду; поэтому, выражение - возвестит народам суд - может означать: возвестит народам (всем народам, а не одним только евреям) правду, правду о Боге, о назначении людей и о вечной жизни их в Царстве Небесном, то есть возвестит ту правду, ту истину, которая теперь известна нам из Евангелия.
Никто не услышит на улицах голоса Его. Он не будет, подобно фарисеям, выступать со Своей проповедью на шумных улицах и городских площадях, Он не будет искать Себе славы, и голоса Его там не услышат.
Слова пророка: трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит — Иоанн Златоуст объясняет так: удобно было Христу переломить их всех (то есть врагов Своих) как трость, притом уже надломленную; удобно было Ему воспламенившийся гнев иудеев погасить, как лен курящийся; но Он не захотел этого и тем доказал Свою величайшую кротость (Свт. Иоанн Златоуст. Беседы на Евангелие от Матфея. 40, 1).
Доколе не доставит суду победы. Таким смиренным и кротким образом действий. Он достигнет-таки того, что правда восторжествует, Он доставит правде победу, и на имя Его будут уповать все народы.