Пятница, 28.01.2022, 14:44 Приветствую Вас Гость

Сокровища народов мира

Народная мудрость в афоризмах, притчах, баснях, мифах, сказках, легендах, былинах, пословицах, поговорках

Толкование Евангелия. Б. И. Гладков




ГЛАВА 48
Что вы думаете о Христе?


стр. 9


Да, лжеучение еврейских книжников мешало Апостолам понять Христа. Для нас же, не зараженных этим лжеучением, препятствий к пониманию Христа нет.
Христос говорил, что Он — Сын Божий, равный Отцу. Но правду ли Он говорил?
Если Он говорил неправду, то был или обманщиком, или сумасшедшим (да простит мне Господь вынужденное произнесение этих ужасных слов!).
Спрошу у всех, даже неверующих: можно ли считать обманщиком безгрешного, правдивого во всем Христа, Которого все признают недосягаемым для людей Образцом совершенства? Перед Его высочайшей нравственностью вообще, перед Его идеальной честностью, правдивостью, беспредельной добротой, безграничной любовью к людям, кротостью и смирением преклоняются даже неверующие в Бога. Можно ли не верить Ему? Одни только евреи, коснеющие в своем невежестве, считают Его обманщиком; да и те считают Его обманщиком потому только, что Он обманул их ожидания, или, лучше сказать, они сами обманулись в Нем: они думали, что Он — тот величественный земной царь, который покорит им весь мир, а Он постоянно внушал им, что Царство Его не от мира сего. Да, они обманулись в своих нелепых ожиданиях, но, по свойственной людям склонности, свою вину перенесли на Христа и стали называть Его обманщиком. Но, кроме евреев, никто из здравомыслящих, честных людей не осмелится назвать Его так. Кто изучит Личность Христа по Евангельским данным, тот полюбит Его всеми силами своей души и будет гнать от себя мысль (очевидно, внушаемую диаволом), что Христу можно не верить, что можно считать Его Человеком, не заслуживающим доверия, — тот с полным убеждением скажет: «Нет! Нет! Нет! Христос не мог обманывать, не мог быть обманщиком!»
Но не заблуждался ли Он, считая Себя Сыном Божиим, равным Отцу, то есть Богу? Было немало прежде, много есть и теперь людей, выдающих себя за вторично пришедшего Христа; существуют даже секты (скопческая, хлыстовская), проповедующие непрерывное воплощение Христа. Но те из сектантов, которые принимают поклонение себе, как Христу, ничуть не заблуждаются: они действуют сознательно, извлекая выгоды для себя из такого заблуждения сектантов, и потому поддерживают эти заблуждения. Те же люди, которые действительно заблуждаются, считая себя Богом, или Христом, или Богородицей, те доходят до такого заблуждения исключительно путем помешательства, потери рассудка. И в домах для умалишенных немало таких несчастных. Поэтому, если признать, что Иисус Христос заблуждался, именуя Себя Сыном Божиим, равным Отцу, Богу, то это будет равносильно признанию, что Он был сумасшедшим, помешанным. Но кто же решится назвать сумасшедшим всеведущего, всемогущего, гениального, строго логичного во всех суждениях Христа, Которого не могли победить в спорах самые умные, испытанные в словесных состязаниях книжники, саддукеи и фарисеи? Разве только воистину сумасшедший человек, считающий безумными всех, кроме себя, — разве только он осмелится назвать Христа умалишенным; люди же, находящиеся в здравом уме и твердой памяти, с негодованием отгонят от себя такую мысль, если бы она и была навеяна им духом зла.
Остается теперь последний, третий вопрос: можно ли признать Христа Сыном Божиим, безначальным, равным Отцу?
Надо заметить, что никакого четвертого вопроса о Христе поставить нельзя. Положим, на одной из моих лекций о Христе один из моих слушателей сказал, что можно поставить четвертый вопрос: не был ли Христос Пророком? На это я ответил ему, что понятия о Личности Христа несовместимы с понятиями о пророках. Все пророки, сколько их ни было, считали себя рабами Божиими. Величайший из всех пророков, Иоанн Креститель, говорил, что Христос настолько неизмеримо выше его, Иоанна, что он считает себя недостойным быть даже слугой Его, считает себя недостойным развязать ремень обуви Его. Все ветхозаветные пророки, по вдохновению Божию, говорили о Христе как об Искупителе, Спасителе рода человеческого, а не как о пророке, а Давид прямо назвал Его Господом. Возвещая людям волю Божию, пророки всегда говорили не от себя, а от имени открывшего им эту волю Бога: Было слово Господне ко мне... (3 Езд. 1, 4), И сказал мне Господь... (Втор. 9, 13). Вот как обыкновенно начинали свою проповедь пророки. А Христос никогда так не говорил. Он учил, как власть имеющий (Мф. 7, 29), и, давая заповеди, давал их от Своего имени: а Я говорю вам... (Мф. 5, 28). Пророки если и совершали чудеса, то совершали их не своей властью или силой, а именем Божиим; то есть: не они совершали чудеса, а Бог, по их молитвам. Христос же совершал все чудеса Своей властью, Своей силой, не обращаясь к Отцу с мольбой о совершении чуда: хочу, очистись (Мк. 1, 41), тебе говорю: встань (Мк. 2, 11). Ни один из пророков не обладал властью прощать грехи, принадлежащей исключительно Богу, а Христос прощал их... Словом, Личность Христа и личность пророка несоизмеримы; сравнивать их нельзя. А потому и нельзя считать Христа, пророком.
Итак, при определении Личности Христа можно поставить только три вопросам или Он говорил правду о Себе, называя Себя Сыном Божиим, равным Отцу, или Он обманывал Своих слушателей, или же Он был сумасшедший, вообразивший Себя Сыном Божиим? И если мы пришли к твердому убеждению, что Он не был сумасшедшим и не обманывал Своих слушателей, то логическая необходимость вынуждает нас признать, что Он говорил правду о Себе, что, значит, Он действительно Сын Божий, равный Отцу, существовавший прежде бытия мира.
Итак, здравый смысл говорит нам, что если Христос не обманывал людей, говоря о Себе, то, значит, говорил правду. И вывод этот подкрепляется всеми известными нам сведениями о Христе; и потому мы с глубоким убеждением должны сказать: да, Христос действительно был Тем, Кем Себя именовал, то есть безначальным Сыном Божиим, равным Отцу.
Отец и учитель Церкви, святой Иустин мученик, искавший истину о Боге и человеке будучи еще языческим философом и нашедший ее только в Евангелии, так определял Личность Христа — Сына Божия: воплотился и пострадал не Творец всего мира, Которого мы называем Богом, Отцом Небесным, а Некто Иной, рожденный Им предвечно для того, чтобы быть Его Словом или Органом Его откровений в мире.
Такое мнение свое Иустин Философ основывает на словах Апостола и Евангелиста Иоанна, который начинает свое Евангелие так: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Это — то же, что говорил Сам Христос о Себе. В Своей молитве Он просил Отца прославить Erо славой, которую Он имел у Него (Отца) прежде бытия мира (Ин. 17, 5). Он отделял Себя от Отца, но, вместе с тем, и соединял Себя с Ним воедино: Я и Отец — одно (Ин. 10, 30). Поэтому Иоанн как бы повторяет слова Спасителя, когда говорит, что в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. В начале, то есть до начала исчисления времени, или до создания мира, Христос был; и был Он у Бога, как Сын Божий, как Слово; и Сам Он был Бог. Все, что существует, получило свое бытие чрез Него; все чрез Него начало быть; то есть весь мир создан Богом чрез Него. И это Слово стало плотью, вочеловечилось, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его... как Единородного от Отца. И Сей Единородный Сын, сущий в недре Отчем, явил нам Бога, Которого не видел никто никогда (Ин. 1, 1—18).
9. Но если Христос постоянно и неизменно сознавал Себя Богом, Сыном Божиим, равным Отцу, то как же Он мог допустить, что Его распяли на кресте? И для чего нужна была Его смерть? Вопросы эти соблазняли прежде, соблазняют и теперь многих. Для ответа на них обратимся к тому же Евангелию и постараемся узнать, как смотрел на крест и Свою смерть Сам Христос.
Мы знаем, что Христос говорил о предстоящих Ему страданиях, смерти и Воскресении еще тогда, когда книжники, фарисеи и старейшины народа не соединились во враждебную Ему партию, когда среди них не возникала еще мысль об убийстве Его. При первом изгнании торговцев из храма Он уже говорил о Своей смерти и Воскресении. Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Ин. 2, 19), — сказал Он; но слушатели Его не поняли тогда этих слов. Тогда же, в беседе с Никодимом, Он сказал, что как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому; и тут же объяснил Никодиму, что Он, Сын Человеческий, есть Единородный Сын Божий, Которого Бог послал спасти мир (Ин. 3, 13—17); и Никодим должен был понять, что вознести Сына Человеческого — значит распять Его. Вскоре после того на вопрос учеников Иоанна, почему не постятся Его, Иисуса, ученики, Он ответил, что придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься в те дни (Лк. 5, 35). Под этими днями Он, несомненно, разумел дни взятия Его под стражу, суда над Ним, распятия, погребения и пребывания Его во гробе. И так постоянно Он говорил о предстоящей Ему смерти; фарисеям и народу Он говорил об этом притчами, а Апостолам много раз объяснял прямо и вполне понятно. Следовательно, смерть не могла быть и не была для Него неожиданностью. Сознавая Себя Сыном Божиим, Он всегда говорил, что творит не Свою волю, но волю пославшего Его Отца. Он знал, что Ему надлежит пострадать и умереть по воле Отца Его, и потому не только отклонил просьбу Петра пожалеть Себя, но даже назвал эту просьбу сатанинской, как противную воле Божией (Мф. 17, 22—23). Оставляя храм с тем, чтобы больше и не возвращаться в него, Он говорил о неизбежности Своей смерти, а чтобы выразить эту мысль удобопонятнее для слушателей, Он сравнил Себя с пшеничным зерном, которое сеется в землю для получения от него урожая; и как зерну этому надлежит умереть, чтобы принести плод, так и Ему, Христу, надлежит пострадать, чтобы спасти мир и тем исполнить волю Отца. Продолжая Свою речь о неизбежности Своей смерти, Он сказал: Когда Я вознесен буду от земли (то есть когда буду распят), всех привлеку к Себе; и это будет судом миру сему: Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин. 12, 24, 31—32).
Таким образом, страдания, смерть и Воскресение Христа последовали по воле Отца, и Христос добровольно отдался во власть мира. Но зачем же, для чего Богу угодно было, чтобы Христос был распят?
На этот вопрос едва ли кто может дать положительный ответ, ибо никто не может знать воли Божией, если она не открыта людям. Мы можем только предполагать, можем только представлять различные соображения, более или менее основательные, но утверждать ничего не можем; да и предположения наши по этому вопросу мы можем строить только на тех, хотя бы и не прямых, указаниях, которые содержатся в записанных Евангелистами словах Иисуса Христа.
Мы знаем, что Христос пришел не судить мир, но спасти его, а чтобы спасти людей от греха, надо было разъяснить им, что такое грех. Мы знаем также, что Христос возвестил людям волю Божию и сказал, что всякое, даже малейшее отступление от этой воли, всякое действие, слово и даже желание, не согласное с нею, составляют грех. Но этого недостаточно было для спасения людей от греха; надо было еще, чтобы люди поверили Христу, что Он действительно знает волю Божию и проповедует ее, а не Свою волю, и чтобы, поверив Ему, подчинились этой воле, покаялись, перевоспитали себя и начали новую жизнь. Но люди ко времени Пришествия Христа так погрязли в грехах, так низко пали нравственно, что принесенное Христом слово Божие, слово любви не вмещалось в них, и в их сердцах не было места для Бога. Чтобы поверить Ему, что Он говорит действительно слова Божии, надо было поверить Ему, что Он — Сын Божий. Сам Христос сознавал это и на вопрос, что нам делать, чтобы творить волю Божию, отвечал нужно Чтобы веровали в Того, Кого Он послал (Ин. 6, 29), веровать, что Христос есть действительно Сын Божий». Но этому верованию мешало Его человечество. Не плотник ли Он, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем? и братья Его и сестры Его не все ли между нами? как же говорит Он: Я сшел с небес? (Мк. 6, 3; Ин. 6, 42; Мф. 13, 55—56). Вот какие вопросы смущали и волновали слушателей Христа, когда Он говорил им о Своем Божестве. Не вмещая в себя этих слов, не понимая их, мир и не поверил Ему.
Евреи готовы были признать в Нем своего, измышленного книжниками, Мессию как земного царя-завоевателя, покорителя им всех народов; но Сына Божия признать в Нем не могли, потому что и не ждали пришествия Его. Чудесно насыщенная в пустыне толпа народа хотела насильно взять Его, вести в Иерусалим и там заставить Его объявить Себя Царем Израилевым. Но Он, понятно, уклонился от такого намерения народа, ибо искушение земными царствами Он отверг еще перед началом Своего служения. И что же? Та самая толпа, которая хотела провозгласить Его своим Царем, сейчас же отвернулась от Него, как только узнала от Него, что Он не тот Мессия, какого ждут евреи. Мало того, что отвернулась, но даже весьма непочтительно спросила Его: «Ты-то что делаешь, чтобы мы могли поверить Тебе, что Ты говоришь правду?» (Ин. 6, 30). Народ увлекался чудесами, которые творил Христос, и не упускал случая воспользоваться Его чудотворной силой. Многие думали, что Он только медлит объявить Себя Царем и откладывает это до наступления праздника пасхи. И, когда Он принял торжественное чествование Его как Сына Давидова, Царя Израилева, то народ пришел в восторг и встречал Его победными криками: осанна! А когда Он, вступив в Иерусалим и храм, не принял царской власти, а скромно, пешком ушел со Своими Апостолами в Вифанию, то наступило полное разочарование; и первосвященники с фарисеями воспользовались этим настроением народа, уверили его, что Иисус обманщик, и довели народ такими уверениями до того, что он через четыре дня кричал Пилату: Распни, распни Его! Да, народ не поверил Христу, что Он Сын Божий, а с тем вместе не поверил и тому, что Он проповедовал волю Божию; не приняв же слово Иисуса за слово Божие, мир не мог и спастись; а если, при таких обстоятельствах, мир не мог спастись, то, следовательно, и назначение Христа не было бы выполнено. Вот почему потребовались другие меры для вразумления мира.
Христос пришел не поработить людей воле Божией, а сделать их свободными исполнителями ее; Своим учением и делами Он хотел повлиять на разум и сердце человека, и потому не мог прибегать ни к каким принудительным мерам. И вот для того, чтобы довести мир до сознания, что Он действительно Сын Божий, Он отрекся от Своей власти над миром и отдался в его власть. Все это было известно Христу с самого начала Его служения; Он знал, что Ему придется отдаться во власть мира и пострадать, и умереть, и в третий день воскреснуть. Он не искал смерти подобно многим мученикам, пострадавшим за веру; Он даже содрогнулся всем Своим человеческим существом, когда пришло время идти на крест. Крест был величайшим искушением Самого Христа в Его Человечестве, величайшим испытанием Его богосознания. И Христос выдержал это испытание: богосознание Его не поколебалось. Так угодно было Отцу, и Христос, не искавший Своей славы, но славы Пославшего Его, безропотно пошел на крест, в крестной смерти и Воскресении Своем видел завершение Своего дела, победу над властью тьмы и, прощаясь с Апостолами, сказал: Мужайтесь, не падайте духом, когда увидите Меня на кресте! Знайте, что в этом Моя слава! Знайте, что Я победил мир (Ин. 16, 33). И мы знаем, что Крест Христов действительно победил мир,

 1  2  3  4  5  6  7  8  9  10




| | | | | | | | .
НАТЯЖНЫЕ ПОТОЛКИ
  • Расчет стоимости
  • Монтаж натяжных потолков
  • Дизайн потолков
  • Статьи
  • Фотоальбом
  • Контакты


Наш опрос - займет не более 30 секунд
Какой раздел сайта считаете самым полезным?
Всего ответов: 3745
Статистика


Онлайн всего: 4
Гостей: 4
Пользователей: 0
Администратора не было более 2 недель
/ /
Форма входа
Поиск






                                                                       Сделано в России   2010                    Создать бесплатный сайт с uCoz                            
Яндекс.Метрика