Что старейшины и первосвященники, ставшие в явно враждебные отношения к Иисусу, убьют Его, это мог предсказать даже обыкновенный человек, находившийся в положении Иисуса. Старейшины и первосвященники посылали служителей своих взять Иисуса с тем, чтобы убить Его (Ин. 7, 32, 44); с нетерпением ждали удобного случая, чтобы схватить Его (Ин. 7, 30); и даже два раза покушались побить Его камнями (Ин. 8, 59; 10, 31), а после воскрешения Лазаря, в составе всего синедриона, порешили: убить Его (Ин. 11, 53). Что враги Христовы вовсе и не думали о распятии Его, а просто составили тайный заговор убить Его при первом удобном случае, об этом свидетельствует Евангелист Матфей:
И положили в совете (говорит он)
взять Иисуса хитростью и убить; но... только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе (Мф. 26, 4—5). Словом, по всем данным обыкновенный человек, находившийся в положении Иисуса, мог бы предсказать, что старейшины и первосвященники тайно, хитростью схватят его и убьют без суда. Христос же, вопреки всем этим данным, предсказал, что Его будут судить и передадут в руки язычников, которые и распнут Его на кресте. А так как эти предсказания, явно противоречившие ходу событий, сбылись с поразительною точностью, то надо признать, что Иисусу ведомо было и будущее.
Что Иисусу Христу ведомо было и будущее, видно еще и из предсказаний Его о предательстве Иуды (Мф. 26, 21; Мк. 14, 18; Лк. 22, 21; Ин. 13, 21), об отречении Петра (Мф. 26, 34; Мк. 14, 30; Лк. 22, 34; Ин. 13, 38) и об оставлении Его всеми Апостолами (Мф. 26, 31; Мк. 14, 27; Ин. 16, 32). И мы знаем, что все предсказания эти сбылись.
Мысль Иуды о предательстве была обнаружена Иисусом задолго до самого предательства; следовательно, на Тайной Вечери Иисус лишь повторил Свое прежнее предсказание. Предсказание же об отречении Петра и бегстве Апостолов были новыми и казались Апостолам явно несбыточными: Петр клялся, что с Иисусом готов идти и в темницу и на смерть и никогда не отречется от Него, если бы даже все другие отреклись (Мф. 26, 33; Мк. 14, 29—31; Лк. 22, 33); то же говорили и все прочие Апостолы, кроме, конечно, ушедшего уже в то время в синедрион Иуды (Мк. 14, 10). Свои клятвы Апостолы закрепили обнаруженною ими готовностью защищать Иисуса мечом, а Петр даже поднятием меча (Лк. 22, 49; Мф. 26, 51; Мк. 14, 47; Лк. 22, 50; Ин. 18, 10); и все-таки, несмотря на казавшуюся Апостолам несбыточность предсказаний Иисуса, предсказания Его сбылись с поразительною точностью: все ученики Иисуса, оставив Его, бежали, а Петр в ту же ночь трижды отрекся от Него.
Все рассмотренные нами предсказания касались ближайшего будущего; предсказания же о разрушении Иерусалима и храма относились к будущему более отдаленному и сбылись во всей точности. Два раза повторил эти предсказания Христос. Первый раз, при торжественном въезде в Иерусалим, Христос, смотря на него с горы Елеонской, заплакал о нем и сказал:
О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих; ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк. 19, 41—44). Во второй раз, во время беседы с Апостолами Петром, Иаковом, Иоанном и Андреем на горе Елеонской, Иисус более подробно говорил о предстоявшем разрушении Иерусалима и храма, причем пояснил, что это случится при жизни современников Его:
Не прейдет род сей, как все сие будет (Мф. 24, 1—34; Мк. 13, 1—30; Лк. 21, 5—32). И мы знаем, что в 70 году по Р. X., эти предсказания исполнились с поразительной точностью во всех мельчайших подробностях, как о том свидетельствует современник разрушения Иерусалима войсками Тита и участник Иудейской войны Иосиф Флавий (см. выше, а также «Иудейская война» Иосифа Флавия).
Итак, из вышеизложенного видно, что Иисус Христос: во-первых, знал происходящее за пределами человеческих чувственных восприятий; во-вторых, знал помышления людей, знал все,
что в человеке (Ин. 2, 25); в третьх, знал
Писания, нигде не учившись, и притом знал так, что приводил в смущение и изумление знатоков Писания, книжников; в четвертых, знал прошлое из жизни даже незнакомых Ему людей; и, наконец, в пятых, знал будущее. Словом, Христос обладал свойством
всеведения, которое мы приписываем только Богу.
Впрочем, неверующие во Христа отвергают Его всеведение на том основании, что после исцеления женщины, страдавшей кровотечением, Он сказал:
Кто прикоснулся ко Мне? (Як. 8, 45). Если (говорят) Он обратился с таким вопросом к окружавшим Его, значит Сам не знал, кто прикоснулся к Нему. Он чувствовал, что кто-то сзади прикоснулся к одежде Его, но кто именно — не знал, а если не знал, то Его нельзя считать всеведущим.
При таких доказательствах всеведения Христа, какие содержатся в Евангелии и приведены выше, надо с чистым сердцем подходить к раскрытию истинного значения вопроса: кто прикоснулся ко Мне? И если мы, очистив сердце свое и ум от лукавых помышлений, посмотрим на это событие просто, без предвзятых мыслей, то поймем, что Иисус поступил в данном случае так, как нередко поступают воспитатели детей. Понимающий свое дело воспитатель, зная, кто именно из его воспитанников сделал шалость, не станет прямо уличать виновника, а постарается довести его самого до чистосердечного признания. С этой целью он говорит: «Я знаю, что кто-то из вас провинился, нашалил; скажите же — кто?» Задавая такой вопрос, воспитатель окидывает взглядом всех учеников и, как бы случайно, останавливается на виновнике и пристально смотрит на него. Шалун не выдерживает этого взгляда, совесть говорит ему «Сознайся», и он, при всех товарищах своих, сознается. Такой способ вызова признания всегда практикуется понимающими свое дело воспитателями детей и действует благотворно, приучая детей быть правдивыми; и едва ли кто-нибудь из благоразумных людей решится сказать, что воспитатели поступают так только потому, что сами не знают виновников шалостей и желают обнаружить их этим способом. А если мы не решаемся упрекнуть в подобном неведении обыкновенных людей, занимающихся воспитанием детей, то кто решится упрекнуть в том же Иисуса Христа, признаваемого даже неверующими за величайшего Учителя нравственности? Неужели Этот Учитель и Наставник должен был, в угоду будущим атеистам, прямо уличить страдавшую кровотечением женщину в том, что она прикоснулась к Нему? Почему же Он не мог воздействовать на совесть ее так, чтобы она сама призналась в своем поступке, заслуживающем, к тому же, не порицание, а похвалу? А ведь такое воздействие было в данном случае необходимо для обнаружения у исцелившейся той силы веры, какой не имели не только толпившиеся в то время вокруг Иисуса слушатели Его, но даже и Апостолы. Это было необходимо и для укрепления веры Иаира, к дому которого в то время шел Иисус для исцеления его дочери, так как вслед за тем к Иаиру должны были прийти друзья его с печальной вестью, что дочь его умерла и что поэтому незачем утруждать Учителя. Удрученному горем отцу Христос сказал:
Не бойся, только веруй, и спасена будет (Лк. 8, 50). Возбудить в Иаире веру в спасение, то есть в воскрешение умершей дочери его одними словами нельзя было, так как он не состоял в числе учеников Иисуса и почти не знал Его; надо было на примере показать ему, какой благодати Божией может удостоиться сильная, ничем непоколебимая вера, и пример этот был указан Иаиру в лице больной женщины, веровавшей, что исцелится от одного только прикосновения к одежде Иисуса. Вот почему Иисус не указал прямо на виновницу, а только посмотрел на нее и сказал: «
Кто прикоснулся ко Мне?»
Неверующие во Христа ссылаются еще на слова Его относительно времени кончины мира и Его Второго Пришествия:
О дне же том, или часе, никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, но только Отец (Мк. 13, 32; Мф. 24, 36). Если, говорят неверующие, Иисус Сам засвидетельствовал, что не знает времени Своего Второго Пришествия, то Его нельзя считать всеведущим.
Выше было сказано, что неизвестность дня кончины мира и Страшного Суда зависит оттого, что день этот еще не назначен, а так как назначение его будет зависеть от воли Отца, могущего, по милосердию Своему к роду человеческому, отсрочить окончательный Суд, то понятно, почему о дне же том, или часе, никто не знает, ни даже Сын, но только Отец. Если бы в то время день уже был определен волей Отца, то всеведущий Сын должен был бы знать его; незнание же того, что еще не определено и потому не может быть известным, нисколько не ослабляет много раз проявленного Христом всеведения.
Итак, приняв во внимание все вышеизложенное, мы должны признать, что Иисус Христос был всеведущ.
2. Продолжая исследование вопроса о Личности Иисуса Христа, мы останавливаем внимание свое на делах Его, которые называются чудесами.
С рассказами Евангелистов о совершенных Иисусом Христом чудесах некоторые из неверующих в Бога обращаются весьма нецеремонно: просто вычеркивают их из Евангелия, не доверяя свидетельству очевидцев. Так поступал и граф Л. Н. Толстой. Отвергают они чудеса на том основании, что, по их мнению, все в мире происходит в силу неизменяемых законов природы, нарушение которых невозможно, немыслимо, а так как чудеса считаются нарушениями этих законов, то они невозможны.
Другие же из неверующих, не отвергая совершения чудес, говорят, что ничего чудесного, то есть сверхъестественного, в них нет; они так же естественны, как и все происходящее в природе, но только нам пока неизвестны те силы природы, которые в них действуют.
Да, так говорить могут только люди, отвергающие бытие Бога; люди же, верующие, что вся вселенная сотворена Богом, Который и управляет ею, должны признавать, и признают, возможность чудес. Для верующих в Бога как Творца вселенной законы природы — не что иное, как проявление воли Божией в порядке управления вселенной. Возможно ли изменение этой воли, мы не знаем. Но если бы воля Божия, проявленная Богом в порядке управления всей вселенной, была бы относительно общего строя вселенной неизменяема, то и в таком случае, в отношение частностей, нисколько не нарушающих общего строя вселенной и порядка управления ею, проявление воли Божией было бы возможно во всякое время и в любом направлении. Кто решается ограничивать всемогущество Божие, тот, в сущности, отвергает бытие Бога, ибо не всемогущий Бог — не Бог.
К сожалению, и среди людей, верующих в Бога, Творца и Вседержителя, встречаются нередко такие, которые относятся как-то боязливо, нерешительно к вопросу о чудесах: одни из них говорят, что в чудесах проявляются силы высшего порядка, неизвестные нам; другие утверждают, что в чудесах нет никакого нарушения законов природы, а проявляется только приостановление действия их; третьи же полагают, что для проявления чуда необходима воспринимающая его вера, без наличности которой не может быть и чуда. Думаю, что все эти мнения, высказываемые ради уступки неверующим, не имеют никакого основания. Рассмотрим их по порядку.
Говорят, что в чудесах проявляется действие сил высшего порядка. К чему так говорить? Не проще ли сказать, что в чудесах действуют силы природы, о которых мы по ничего не знаем? Так именно и говорят неверующие. Зачем же подделываться под их понятия о чуде и силы природы называть силами высшего порядка? Если сила высшего порядка есть Сила Божия, то не лучше ли сказать, что в чудесах проявляется действие непонятной нам Силы всемогущества Божия? Это будет исповедание веры в Бога-Творца, а туманное выражение силы высшего порядка оставляет читателя или слушателя в недоумении: говорит ли это верующий в Бога или же атеист?
Неправы также и те, которые слово нарушение хотят заменить словами приостановление действия. Если всемогущей Силой Божией слепорожденный прозрел, прокаженные очистились от проказы, расслабленные стали ходить, мертвые воскресли, разъяренное море умолкло, смоковница, покрытая листьями, засохла, и т. д., то, скажите, в чем же тут приостановление действий законов природы? Я не вижу в этих случаях ни нарушения законов природы, ни приостановления их действия; вижу только проявление творческой Силы Божией, и верую, что Бог, сотворивший мир и доныне творящий, властен проявлять Свое творчество когда и как захочет.
Неправы и те, которые обусловливают совершение чуда наличностью воспринимающей его веры. Это — слишком грубое объяснение, совсем не применимое к чуду. В мире физическом это так: мы знаем, например, что колебания с известной скоростью воздуха или эфира, доходя до слухового или зрительного нерва, производят впечатления звука или света; но если у человека нет приемников для этих колебаний, если он глух или слеп, то нет для него звука, нет и света. В чудесах же мы видим не то:
во-первых, в чудесах над бездушной природой такого приемника не может быть; не может его быть и при заочных исцелениях и при исцелениях больных, находящихся без сознания. Следовательно, если вера и необходима при проявлении некоторых чудес, то все-таки не как приемник чудотворной силы. Для человека, находящегося в полном сознании и молящего об исцелении его от какого-либо недуга, вера необходима как причина, побуждающая его к молитве; и чем сильнее его вера, чем сильнее в нем желание исправиться, отстать от грехов, тем пламеннее и молитва его.
По вере вашей да будет вам (Мф. 9, 29), — сказал Христос; следовательно, вера есть мерило, насколько человек достоин милости Божией. Но милость Божия беспредельна и не связана верой молящих; Бог оказывает Свою милость и людям маловерным, и даже неверующим, совершая над ними чудеса, примером чему может служить обращение Савла, примеров чему мы видим и в настоящее время немало.
Итак, для верующих во всемогущего Бога, творящего и доныне, чудеса возможны и объясняются всемогуществом Божиим. Но при таком объяснении возможности чудес мы должны признать, что чудеса может творить только Бог.
Нельзя смешивать чудеса как проявление Силы Божией с фокусами древних волхвов и современных фокусников и спиритов, основанными исключительно на обмане слуха, зрения и осязания зрителей и слушателей. О таких-то фокусах говорил Спаситель, предупреждая Апостолов, что перед разрушением Иерусалима появятся
лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных (Мф. 24, 24; Мк. 13, 22). Здесь слово чудеса надо понимать в смысле подделки под чудеса, в смысле кажущегося только чуда, а не действительного, ибо прельстить, обмануть можно только подделкой под чудо, фокусом, обманом, а не чудом действительным. Действительное чудо есть проявление всемогущей, творческой силы Божией, а лжехристы и лжепророки такой силой обладать не могут.
Много говорят теперь об оккультизме и об индийской раджа-йоге как учениях о проникновении человека, во время его земной жизни, в потусторонний таинственный духовный мир. Индийская наука об этом проникновении (раджа-йога) существует издавна, тысячелетия; в течение этого времени множество индийцев достигли степени йога, то есть совершенства, какое доступно, по их мнению, человеку; и если они приобрели через это возможность проникновения в потусторонний мир, то, конечно, поделились бы с человечеством теми знаниями, какие они приобрели вследствие созерцания этого мира; однако завеса, скрывающая от нас тот мир, по-прежнему остается опущенной, и раджа-йога не дала нам никаких знаний о нем.
В сочинении одного йога, образованного человека, Суоми Вивекананда («Философия йоги») говорится много о тех упражнениях, проделывая которые в течение многих лет, можно научиться владеть всеми частями своего тела, в том числе и дыханием; говорится об упражнениях в сосредоточении сознания на одном каком-либо предмете или на одной какой-либо мысли; говорится, что путем такого сосредоточения сознания можно направлять его в любую сторону и отвлекать его от чувственных восприятий; можно сделаться, таким образом, нечувствительным к боли, к телесным страданиям. Говоря об этих упражнениях, Суоми Вивекананда предупреждает, что они весьма опасны и могут довести до помешательства, если будут производиться без руководства со стороны йога.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
