Кыдырлез омыл лицо водой, посмотрел в ручей.
— Сколько лет прошло, опять молодой. Как земля — каждый год старой засыпает, молодой просыпается.
Посмотрел вокруг. Синим стало небо, зеленым — лес; в ручье каждый камешек виден.
— Кажется, не опоздал, — подумал Кыдырлез и стал подниматься в гору.
У горы паслась отара. Блеяли молодые барашки, к себе звали Кыдырлеза.
— Отчего в этот день коней, волов не трогают, не запрягают, а нас на шашлык берут? — остановились, спрашивая, овцы.
Подогнал их чабан:
— Нечего даром стоять. По тропинке ползла змея.
— Кыдырлез, видимо, близко, — подумал пастух. — Когда Кыдырлез молодым был, с коня змею копьем убил. С тех пор, когда он идет, всегда змея от него убегает.
Поднял чабан камень, чтобы убить змею. Крикнул ему Кыдырлез:
— Лучше ложь в себе убей, чем змею на дороге. Не коснулось слово сердца чабана, и убил он змею.
— Хорошо вышло, Кыдырлез будет очень доволен. Вздохнул Кыдырлез, посмотрел вниз. Внизу, по садам, под деревьями, сидели люди, готовили на шашлык молодого барашка.
— Ай, вкусный будет; когда придет Кыдырлез, есть чем угостить.
— Может быть, прежде ходил, теперь больше не ходит, — сказал один. Засмеялся другой:
— Наш Абибулла крепко его ожидает. Думает, покажет ему ночью Кыдырлез золото; богатым будет. Сидел Абибулла на утесе, молчал.
— Отчего молчишь, Абибулла? Старым стал, прежде всегда хорошую песню пел. И запел Абибулла:
— Ждем тебя, Кыдырлез, ждем; прилети, Кыдырлез, к нам сегодня; принесись на светлых струях; заиграй, музыка сердца. Чал, чал, чал!..
Прислушался Кыдырлез, подумал:
— Вот золота ищет человек, а золото — каждое слово его.
Протянулись руки к солнцу. Брызнули на землю лучи. Сверкнул золотом месяц на минарете. Пел Абибулла:
— Золотой день пришел к бедняку — Кыдырлез не обидит людей... Чал, чал, чал!..
Пел и вдруг затих.
Не любит его Хатиджэ, хоть говорит иногда, что любит. Нужен ей другой, нужен молодой, богатый нужен.
— Богатый — значит умный, — говорит она. — Был первый муж богат — хочу, чтобы второй еще богаче был. Все сделаю тогда, все будет в руках.
Смотрит Абибулла вперед, не видит — что близко, что далеко — видит, где другие не видят. Ищет глазами Кыдырлеза среди гор и леса. Верит, что придет он. Обещает поставить ему на старом камне свечу из воска, бал-муму.
Понял Кыдырлез, чего хочет Абибулла, покачал головой.
— Те, что пьют и едят по садам, счастливее этого. Пили и ели люди по садам, забыли об Абибулле и Кыдырлезе. Не заметили, как пришла ночь. Зажег Абибулла на старом камне свечу, ждет Кыдырлеза.
Долго ждет.
Поднялась золотая луна; услышал шорох в кустах; заметил, как шевельнулись ветки, как осветил их дальний огонь.
— Ты хотел меня, — сказал голос. — Вот я пришел. Знаю, зачем звал. Молодым был, только песню любил, старым стал — женщину хочешь. Для нее золото ищешь.
— Для нее, — сказал сам себе Абибулла.
— Слышишь, Абибулла, как шумит ручей, молодой ручей, как колышется трава, свежая трава. Только старый ты — не услышишь завтра.
— Слышишь, как твое сердце бьется, хочет поспеть за другим, молодым. Не успеет только.
— Имел в себе золото ты, было легким оно. Из земли захотел. А поднимешь?
Не слушал дальше Абибулла; бросился в кусты, откуда был свет.
— Не опоздать бы.
Бежал к свету по лесу, рвал о карагач одежду, изранил себя.
— Теперь близко. Слышал сам голос Кыдырлеза. В двух шагах всего.
И увидел Абибулла, как под одним, другим и третьим кустом загорелись огнем груды золота.
Подбежал к ним; брал руками горящие куски, спешил спрятать у себя на груди. Плакал от радости, звал прекрасную Хатиджэ.
Тяжело было нести. Подкашивались ноги, не помнил, как добрался до деревни.
Не было даже сил постучать к Хатиджэ. Упал у порога.
— Кыдырлез дал много золота. Все твое. Принес тебе, моя чудная.
Шли тихо слова, не доходили до Хатиджэ. Спала крепко она, обняв руками другого.
Не нужен ей больше Абибулла.
И умер Абибулла.
Абибулла-ольдю.
Может быть, лучше, что умер, не взяв в руки прекрасного.
Если бы взял, может быть, оно перестало бы быть таким. Кто знает.
Уходил Кыдырлез из тех мест, думал:
— Ушел с земли Абибулла-певец, ничего, придет на его место другой. Пройдет одно лето, придет другое. Оттого никогда не умрет Кыдырлез.
