Профессор Т. Буткевич, как бы предвидя такое возражение, говорит, что «Господь неисповедимыми судьбами Своими и средствами, не всегда доступными нашему пониманию, привлекает сердце грешника к Себе и пробуждает в нем уверенность в необходимости оставления земной юдоли и переселения за пределы вечности, и потому такой грешник, покоряясь воле Божией, должен примириться с ближними, простить их и испросить у них прощение, а затем добрыми делами в пользу бедных и нуждающихся заслужить себе прощение грехов и от Бога».
Да, милосердный Господь нередко наводит грешников на мысль о будущей загробной жизни, о необходимости заблаговременно покаяться, исправиться и загладить свои грехи добрыми делами. Но такое приведение грешника к покаянию нельзя назвать требованием отчета: отчет будет истребован и дан в будущей жизни, там, а не здесь. Отчет будет истребован от всех людей вообще; озарение же, задолго до смерти, мыслию о необходимости дать своевременно отчет даруется далеко не всем. Таким образом, оказывается, что нет никакой возможности уподоблять требование господином притчи отчета от своего управителя требованию Богом отчета от всех людей. Невозможность же такого уподобления не дает нам права под образом господина притчи разуметь Самого Бога. Далее профессор Т. Буткевич в одном месте своего объяснения притчи под друзьями управителя разумеет наших ближних, а в другом — ангелов и угодников Божиих. Но я думаю, что если и возможно маммоной неправды приобрести себе друзей среди людей, живущих на земле, то едва ли это возможно по отношению к ангелам и угодникам Божиим. То положение, что ангелы и угодники Божий молитвами своими предстательствуют пред Богом за всех кающихся грешников, не дает нам права уподоблять их приточным друзьям управителя, ибо ангелы и угодники Божии, предстательствуя пред Богом своими молитвами за грешников, едва ли ограничивают свое предстательство только кающимся грешниками. Если Господь наш Иисус Христос шел и к нераскаянным грешникам и словом Своим доводил их до покаяния, то надо полагать, что как ангелы, так и переселившиеся в вечность угодники Божии, молят Бога и о нераскаянных грешниках, молят о приведении их к покаянию. Следовательно, если считать их «друзьями» людей, то надо считать друзьями всех людей вообще, а не одних только кающихся, не таких только, как управитель притчи.
Господин притчи похвалил своего управителя за то, что он благоразумно поступил; подобно этому (говорит профессор Т. Буткевич) и Бог не только прощает грешника, раскаявшегося и загладившего свои грехи добрыми делами, но и удостаивает его похвалы, то есть высшего блаженства в вечности.
Мне кажется, что и это уподобление невозможно. Управитель притчи простил должникам господина своего только то, что выторговал у них в свою пользу; он отказался только от дальнейшего совершения зла, но положительного добра не совершил. Если господин притчи и мог похвалить его за это, то за одно только отречения от зла, без сотворения блага, едва ли Господь удостоит кающегося грешника высшего блаженства в Вечной Жизни. Управитель притчи отказался от дальнейших притеснений арендаторов, переписав их контракты; но из притчи не видно, чтобы он возвратил арендаторам арендные платежи, излишне полученные им за прошлое время; следовательно, он не довел дело до конца, не сполна осуществил свои добрые намерения. И если господин притчи мог похвалить своего управителя за такую находчивость, догадливость или мудрость, то едва ли такой управитель может удостоиться от Бога не только высшего блаженства, но даже и простой похвалы. А это опять-таки доказывает, что под образом господина притчи никак нельзя разуметь Самого Бога.
Приступая, со своей стороны, к объяснению притчи о неверном управителе, я нахожу, что не все притчи Господни имеют иносказательное (аллегорическое) значение. Например: притчи о богаче, которому Бог послал обильный урожай, о богаче и нищем Лазаре, о милосердном самарянине не содержат в себе никакой аллегории. Думаю, что и в притче о неверном управителе нет никакого иносказания и что все неудачи в толковании ее происходили от непременного желания объяснить: кого надо разуметь под приточными образами господина, управителя, должников и друзей.
Итак, не будем доискиваться иного смысла этой притчи, а попытаемся объяснить ее как приведенный Господом, с целью назидания, пример из жизни современных Ему евреев.
Для точного уразумения смысла этой притчи и, главным образом, значения заключительных слов Спасителя, следует прежде всего узнать, кому и по какому поводу она была сказана.
Повествование свое о сказанных Иисусом Христом четырех притчах, в том числе и о притче о неверном управителе, Евангелист Лука начинает следующими словами:
Приближались к Нему все мытари и грешники слушать Его. Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними (Лк. 15, 1—2). Раньше этого с таким же упреком и осуждением фарисеи обратились к ученикам Иисуса, когда Он возлежал с мытарями и грешниками за столом у мытаря Левия (или Матфея):
Для чего Учитель ваш ест и пьет с мытарями и грешниками? И Господь ответил им тогда:
Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 9—13; Мк. 2, 14-17; Лк. 5, 27-32).
Итак, это был уже второй случай, когда фарисеи и книжники открыто осуждали Иисуса за общение с грешниками. В первом случае Господь ограничился кратким указанием на цель Своего пришествия; теперь же, при повторении упрека и осуждения, Он признал необходимым вразумить фарисеев и книжников притчами. Что с первыми тремя притчами — о пропавшей овце, о потерянной драхме и о блудном сыне — Христос обратился не к мытарям и грешникам, а к фарисеям и книжникам, видно из слов Евангелиста Луки:
Фарисеи же и книжники роптали, говоря: Он принимает грешников и ест с ними. Но Он сказал им (то есть фарисеям и книжникам)
следующую притчу (Лк. 15, 2—3). Конечно, притчи эти были выслушаны всеми окружавшими тогда Иисуса мытарями и грешниками; их-то, как ищущих спасения своего, и имел в виду Господь в Своих притчах; но все-таки с первыми тремя притчами Он обращался к фарисеям и книжникам, отвечая им на их упрек.
Притчами этими Христос наглядно показал упрекавшим Его фарисеям и книжникам, как милосердный Бог, без всякого зова и мольбы со стороны грешников, случайно сбившихся с истинного пути, Сам идет к ним на помощь и выводит их из этой среды, где они могут погибнуть; и как Он же идет навстречу даже таким грешникам, которые сознательно шли по греховному пути, которые хотели грешить, но потом опомнились, осудили свое прошлое и решились жить не так, как хочется, а как Бог велит. Если же Сам Бог так поступает с грешниками, то, конечно, и Христос, Который послан Им в мир не судить, а спасать грешников, не может поступать иначе.
Эти три притчи, сказанные фарисеями и книжниками, должны были порадовать мытарей и грешников, окружавших Спасителя, должны были убедить, что спасение возможно и для них, отверженных и презираемых. Но с чего начать? Как заслужить прощение грехов?
В ответ на эти вопросы, несомненно занимавшие теперь мытарей и грешников, Господь сказал четвертую притчу (о неверном управителе), обращаясь к ним непосредственно, как к подготовленным уже первыми тремя притчами к уразумению ее.
Один человек был богат и имел управителя, на которого донесено было ему, что расточает имение его. Из объяснений этой притчи профессора Т. Буткевича видно, что управитель не расточал имения своего Господина, а только жил роскошно, проживая самовольные поборы, собираемые им с арендаторов. Жил он, вероятно, так, как нельзя было жить на получаемое им от господина содержание; а это дало повод предполагать, что он не довольствуется своим жалованием, а расходует на себя и доходы, следуемые господину его. Вот почему и донесено было о расточительности его.
Господин поверил доносу, быть может, потому, что доноситель заслуживал особенного доверия.
И, призвав его (то есть управителя),
сказал ему: что это я слышу о тебе? дай отчет в управлении твоем, ибо ты не можешь более управлять (Лк. 16, 2). Поверив безусловно доносу, господин не только потребовал от управителя представления отчета, но и объявил ему свое решение об увольнении его от должности.
Управитель не оправдывался, потому что сознавал, что часть получаемой им арендной платы он присваивал себе и расточал ее. Хотя эта часть арендной платы составляла излишек против назначенной его господином, однако, сдавая отчет и прилагая к нему арендные контракты, он тем самым изобличил бы себя в том, что представлял господину своему доходы не в том размере, в каком они поступали от арендаторов, а в меньшем. Словом, если бы он сдал при отчете все подлинные контракты, то донос на него подтвердился бы и ему не миновать бы ответственности.
Поставленный в такое затруднительное положение, управитель призадумался. По-видимому, он проживал все, что получал, и не скопил себе ничего на черный день, потому что, по его же словам, ему предстояло быть или чернорабочим поденщиком, копающим землю в садах и виноградниках, или нищим, протягивающим руку за подаянием. С таким печальным будущим он не хотел примириться: копать землю он не мог, вероятно, потому, что такая непривычная для него работа была ему не под силу; просить же подаяния он стыдился, потому что (как поясняет профессор Т. Буткевич) для евреев не было большего стыда, как нищенствовать, протягивая руку за куском черствого хлеба.
Что мне делать? — вот вопрос, который занимал его теперь.
Человек, которого постигла беда, нередко начинает вспоминать свое прошлое, желая уяснить себе, что именно привело его к бедственному положению. Он сожалеет, что жизнь его сложилась так, а не иначе; он раскаивается, что жил не так, как следовало бы. За раскаянием следует желание предпринять что-либо такое, чтобы беда миновала, желание найти наилучший выход из своего положения. Так и неверный управитель, оглядываясь на свое прошлое, вспомнил, вероятно, как он обижал арендаторов, притесняя их и вымогая у них излишнюю против назначенной хозяином арендную плату, и как он проматывал эти деньги, нелегко достававшиеся несчастным труженикам. И у него могло явиться желание не только оправдаться перед хозяином, но и загладить свои неблаговидные поступки перед арендаторами; и он нашел выход из своего тяжелого положения. Чтобы составить отчет об управлении имением согласно с волею господина, надлежало приложить к отчету такие арендные контракты, в которых была бы показана арендная плата в размерах, назначенных самим господином, а для этого надо было переписать все контракты и значительно уменьшить в них арендную плату. Поступая так, управитель мог не только оправдаться перед господином своим, но и расположить к себе арендаторов, которым теперь придется платить аренды значительно меньше против прежнего. Оказывая этим большую услугу арендаторам, управитель рассчитывал, что они будут признательны ему за это и не откажут ему в материальной помощи, когда он будет отставлен от управления.
Так разрешил управитель волновавший его вопрос, и немедленно же начал приводить свой план в исполнение. Зовет он должников (арендаторов) господина своего, каждого порознь, и приказывает им переписать арендные контракты, значительно уменьшив в них размеры следуемых с них арендных платежей. Он не объявляет им причины такой неожиданной милости и, конечно, производит на них сильное впечатление, вызвавшее чувство глубочайшей благодарности их к благодетелю. Зовет управитель арендаторов порознь потому, что оказывает им неодинаковую милость: одному он уменьшает арендную плату на 50 процентов, другому — на 20. Если бы он позвал их всех вместе, то, оказывая им неравномерную милость, он мог бы вызвать ропот со стороны тех, кому уступил меньше; а чтобы устранить этот ропот, должен был бы объяснить им истинную причину такого неравномерного к ним милосердия, что совсем не входило в его расчеты.
Как ни скрывал управитель свои планы от арендаторов и самого господина своего, однако господин все узнал. Принимая от управителя отчет и найдя его составленным правильно и подтвержденным оправдательными документами, господин мог прийти в недоумение: если дела управителя все в порядке, если растраты нет, то, значит, донос был ложный? Доносчику угрожала за это, по крайней мере, немилость господина; и он, чтобы оправдаться, вынужден был доподлинно разузнать, что такое сделал управитель, чтобы избежать ответственности за расточительность; разузнав же всю правду, он, конечно, поспешил доложить обо всем господину (в Евангелии не говорится, как узнал господин о поступке своего управителя, и все сказанное мной — только мое предположение, весьма, впрочем, правдоподобное).
Господину притчи управитель никакого ущерба не причинил; отчет с оправдательными документами он представил в большом порядке; привлекать его к ответственности не было законного основания; похвалить же за догадливость или мудрость можно было.
И похвалил господин управителя неверного, что догадливо поступил (Лк. 16, 8). В притче не сказано, уволил ли господин своего управителя после представления отчета; но надо полагать, что не уволил, потому что признал действия управителя заслуживающими похвалы.
Оканчивая притчу рассказом о том, как господин похвалил управителя, которого считал неверным, Иисус Христос добавил:
Ибо сыны века сего догадливее сынов света в своем роде (Лк. 16, 8).
Что хотел Господь сказать этим? Принимая прекрасное объяснение профессора Т. Буткевича, следует признать, что Господь под «сынами века сего» разумел грешников, заботившихся только о своем земном благополучии, а под «сынами света в своем роде» — фарисеев и книжников, которых не раз называл «вождями слепыми», между тем как они сами считали себя праведниками и кичились своею мнимою праведностью.
Следовательно, мысль Спасителя, насколько мы можем постигнуть ее, можно выразить так:
неверный управитель, грешник, покаялся и примирился с теми, кого обижал, за что и удостоился похвалы господина своего. А фарисеи и книжники, эти слепые вожди народа, считают себя праведниками и не хотят покаяться. Поэтому такие грешники, как этот неверный управитель, такие сыны века сего, оказываются благоразумнее, мудрее, догадливее книжников и фарисеев, этих так называемых сынов света в своем роде.
Несколько позже, во время последнего пребывания Своего в храме Иерусалимском, Господь высказал ту же мысль в следующей притче, с которой обратился к книжникам и фарисеям:
У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем. Но он сказал в ответ: не хочу; а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Сказав эту притчу, Господь обратился к фарисеям и книжникам с вопросом:
Который из двух исполнил волю отца? Те отвечали:
Первый. Тогда Иисус сказал им:
Истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие (Мф. 21, 28-31).
1 2 3 4 5
