Еще бы мне писать, но останавливаюсь:
Во-первых, чтобы я не надоел тебе,
Различными делами отвлеченному,
А во-вторых, чтобы оставить что-нибудь
Тем, кто возьмется впредь за то же самое,—
Хотя предметов здесь такое множество,
Что не мастер дела ждет, а дело мастера.
Ты эту краткость оцени наградою,
Свое же выполняя обещание.
Ведь с каждым днем мы к смерти приближаемся
И тем скромней подарок твой окажется,
Чем больше будет длиться промедление.
Быстрее дав, ты дашь на более долгий срок;
Быстрее взяв, я дольше буду пользоваться.
До тех лишь пор, пока осталось время жить,
Уместна помощь; старику же слабому
Помочь не в силах даже доброта твоя,
Когда уж пользы нет в благодеяниях,
И смерть, приблизясь, должной дани требует.
Но не глупо ль подступать с такими просьбами
К тебе, чье состраданье столь отзывчиво?
Ведь и судья раскаявшихся милует,
А миловать невинных — справедливее.
Твой час теперь; другие были до тебя;
Вслед за тобой иным наступит очередь.
Внемли же гласу правды ты и совести,
И мне пребудь надежною защитою.
В пылу зашел я дальше предположенного,
Но трудно укротить мне возмущенный дух,
Который, несмотря на правоту свою,
Тесним коварным недоброжелательством.
Каким? ты спросишь. Сам увидишь со временем.
А я завет, когда-то в детстве читанный:
«Плебею грех открыто слово вымолвить»,—
Пока в своем уме отлично памятую.
