Повесть о царе Омаре ибн ан Нумане и его сыне Шарр Кане, и другом сыне Дау аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах

Девяносто третья ночь

Когда же настала девяносто третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав эти слова, царь Афридун упал без чувств, и его нос оказался у него под ногами.
И когда он очнулся от обморока, страх затряс мешок его желудка, и он пожаловался старой Зат ад Давахи. А эта проклятая была кудесница из кудесниц, искусная в колдовстве и обмане, распутница, хитрица, развратница и обманщица. У неё был зловонный рот, красные веки, жёлтые щеки, мрачный облик, гнойливые глаза, паршивое тело, волосы с проседью, горбатая спина и бледный цвет лица, и из носу у неё текло. Но она читала писания ислама и путешествовала к священному храму Аллаха, – все для того, чтобы уразуметь верования Корана. И два года она исповедовала еврейство в Иерусалиме, чтобы усвоить коварство людей и джиннов. И она – опасность из опасностей и бедствие из бедствий, нечестивая по вере, непокорная никакой религии. И чаще всего она жила у своего сына Хардуба, царя румов, из за невинных девушек, так как она любила прижиматься, и если это запаздывало, она впадала в небытие. И всякую девушку, которая ей нравилась, она обучала этой премудрости и натирала шафраном, и девушка от крайнего наслаждения ненадолго лишалась чувств. И тем, кто её слушался, она благодетельствовала, и внушала своему сыну склонность к ней; тех же, кто её не слушался, она ухитрялась погубить. И этому она научила Марджану, Рейхану и Утруджу, невольниц Абризы. А царица Абриза не терпела старухи и ненавидела лежать с нею, так как у неё из подмышек шёл скверный запах, а её ветры были зловоннее падали, и тело её было грубее пальмового лыка. И тех, кто лежал с нею, старуха соблазняла драгоценностями и обучением науке. Абриза же отдалялась от неё, прибегая к мудрому и знающему. И Аллаха достоин тот, кто сказал:

О, униженно перед богатыми упадающий
И над бедными возносящий кичливо!
О, желающий, набирая деньги, уродство скрыть,
Благовоньями не покрыть ветров дурнушке!
Но вернёмся к рассказу о её кознях и хитрых проделках.

И вот она отправилась, и с нею отправились вельможа христиан и войска их, и они двинулись к войску ислама. А после её отъезда царь Хардуб вошёл к царю Афридуну и сказал ему: «О царь, не нужен нам ни великий патриарх, ни его молитвы! Лучше сделаем так, как придумала моя мать Зат ад Давахи, и посмотрим, что она учинит с войсками мусульман при её беспредельной хитрости. Они со своей силой подходят к нам и скоро будут перед нами и окружат нас».
И когда царь Афридун услышал эти слова, страх стал велик в его сердце, и в тот же час и минуту он написал во все христианские области, говоря: «Надлежит, чтобы никто из людей христианской веры и приверженцев креста, особенно жители укреплений и крепостей, не оставался сзади; напротив, пусть придут к нам все – и пешие, и конные, и женщины, и дети. Войско мусульман попирает нашу землю; спешите же, спешите, пока не пришла беда!»
Вот что было с этими. Что же касается старухи Зат ад Давахи то она выступила со своими людьми за город и одела их как мусульманских купцов. И она взяла с собою сотню мулов, нагруженных антиохийскими материями, мадипским атласом, царской парчой и другими тканями, и взяла от царя Афридуна письмо такого содержания: это купцы из сирийской земли, которые были в наших странах. Не должно никому причинять им зла и брать с них десятину, пока они не достигнут своей страны и безопасного места, ибо от купцов процветают земли и они не враги и не разбойники».
А затем проклятая Зат ад Давахи сказала тем, кто был с нею: «Я хочу устроить хитрость, чтобы погубить мусульман». И они ответили ей: «О царица, приказывай нам, что хочешь, мы тебе покорны, и да не сделает мессия тщетными твои дела!»
И старуха надела одежду из белой мягкой шерсти и стала тереть себе лоб, пока на нем не сделалось большое клеймо. Она намазала его жиром и устроила так, что оно стало испускать сильный свет. А проклятая была худа телом, и глаза её провалились, и она заковала себе ноги на ступнями и пошла, и шла до тех пор, пока не достигла войска мусульман. Тогда она сняла с ног цепи (а они оставили следы у неё на икрах), и смазала их драконовой кровью, а затем она велела своим людям покрепче побить её и положить в сундук, и сказала: «Кричите слова единобожия, вам не будет от этого большой беды». – «Как мы побьём тебя, когда ты наша госпожа Зат ад Давахи, мать славного царя?» – спросили её. И она отвечала: «Осуждения не найдёт тот, кто в нужник пойдёт, когда необходимо, – запретное допустимо! А после того, как положите меня в сундук, возьмите его, среди прочих товаров, нагрузите на мулов и везите все это через мусульманское войско, не боясь ничего дурного. А если вам: преградит дорогу кто нибудь из мусульман, отдайте ему мулов с товарами и идите к их царю Дау аль Макану. Попросите у него помощи и скажите: „Мы были в стране неверных, и они ничего не взяли от нас, – наоборот, они написали постановление, чтобы никто не препятствовал нам, – так как же вы отбираете от нас товары? И вот письмо царя румов, где сказано, чтобы никто не делал нам дурного“. И если он спросит: „А что вы нажили в стране румов на ваш товар?“ – скажите ему: „Мы нажили освобождение одного подвижника, который был в погребе под землёй и провёл там около пятнадцати лет, взывая о помощи, но не получая её; напротив, неверные пытали его ночью и днём, а нам это не было ведомо, хотя мы прожили в аль Кустантынии некоторое время и продавали свои товары и купили другие. И, снарядившись, мы решили отправиться в нашу страну и провели ночь, разговаривая о путешествии. А наутро мы увидели образ, изображённый на стене, и, подойдя, всмотрелись в него, и вдруг это изображение пошевелилось и сказало: „О мусульмане, есть среди вас кто нибудь, кто вступит в сделку с господом миров?“ – „А как это?“ – спросили мы. И изображение осветило: «Аллах дал мне речь, чтобы укрепить вашу уверенность и заставить вас подумать о вашей вере. Выходите из страны неверных и отправляйтесь к войску мусульман, ибо там меч всемилостивого и витязь своего времени, царь Шарр Кан, и он тот, кто завоюет аль Кустантынню и погубит людей христианской веры. И когда вы пройдёте трехдневный путь, вы увидите пустынь, называемую пустынь Матруханны. И там, в этой пустыни, есть келья. Пойдите туда с чистыми намерениями и ухитритесь в неё проникнуть силой вашей решимости, так как в ней один человек – богомолец из Иерусалима, по имени Абд Аллах. Он из благочестивейших людей и творит чудеса, устраняющие сомнения и неясность. Его обманул какой то монах и заточил в погреб, где он уже долгое время, и спасение его угодно господу рабов, так как освободить его – лучший подвиг за веру“.
И, уговорившись со своими людьми об этом рассказе, старуха сказала:
«И когда царь Шарр Кан обратит к вам свой слух, скажите ему: „И, услышав от изображения эти слова, мы поняли, что тот богомолец…“
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.