Елена
Моей рукой.
Так далеко — и все ж так близко я!
Мне так легко: я здесь, я у тебя!
Фауст
Я восхищён: чуть дышит грудь моя.
Иль это сон? Не помню я себя!
Елена
Я отжила — и вновь обновлена;
Я жизнь нашла в любви, тебе верна.
Фауст
Средь моря, крепко защищённый,
Пусть процветает с этих пор
Твой полуостров, прикреплённый
К Европе узкой цепью гор.
Нет лучше края в поднебесной:
Пусть все цветут там племена!
То край владычицы прелестной,
Где родилась сама она,
Где в камышах она восстала
Из лебединого яйца
И мать и братьев побеждала
Красою чудного лица.
Перед тобою в пышном цвете
Земля раскинулась твоя;
О, предпочти всему на свете
Свой край родной, краса моя!
Хоть солнца хладный луч почти не греет
Высоких гор скалистую главу,
Но все ж скала местами зеленеет
И козы щиплют скудную траву.
Вот бьют ключи, ручьи бегут сливаясь;
Зазеленели каждый склон и скат;
Дол тянется, холмами прерываясь,
И кормит сотни тонкорунных стад;
Поодиночке осторожно бродит
Рогатый скот над пропастью крутой,
Но в сотнях гротов он себе находит
Убежище, и отдых, и покой.
Их Пан хранит, ущелья населяют
Там нимфы жизни в свежести кустов,
И к горным сферам ветви устремляют,
Теснясь, деревья сотнями стволов.
То древние леса! В стволе высоком
Дуб копит силу, крепко ввысь растёт,
А кроткий клен пропитан сладким соком,
Весь груз ветвей он весело несёт.
Там молоко, струясь в тени жилища,
И для детей и для ягнят течёт;
Есть и плоды, долин цветущих пища,
А из стволов дуплистых каплет мёд.
Блаженство здесь наследственное длится,
Уста румяны, ярок цвет ланит,
Бессмертен каждый там, где он селится,
Здоровы все, довольство вкруг царит.
В сиянье дня там жизнь привольно льётся
От детских лет до зрелости мужской;
Дивясь на них, спросить лишь остаётся:
Кто это — боги или род людской?
Красивейшим из пастухов их рода
Уподоблялся даже Аполлон;
Где в чистой сфере царствует природа
Там всех миров союз осуществлен. (Садится рядом с Еленой.)
Так ты и я — мы счастием богаты:
Забудем же былое бытиё!
Сознай, что высшим богом рождена ты,
И первый мир — отечество твоё!
Но жить не будем в крепости мы тесной.
В соседстве Спарты нас с тобою ждёт
Аркадия; она в красе прелестной
И в вечной силе юности цветёт.
Туда, в блаженный край, мы путь направим,
Там радостно укроемся вдвоем!
Мы для беседки пышный трон оставим,
Аркадским вольным счастьем заживем!
Место действия совершенно меняется.
К ряду горных пещер примыкают закрытые беседки.
Тенистая роща простирается до окружающих её крутых утёсов.
Фауста и Елены не видно. Хор стоит группами.
Форкиада
Как долго девы спят здесь, неизвестно мне.
Не то ли им пригрезилось, что видела
Я наяву? Но лучше разбужу я их.
Сомненья нет: дивиться будет юный хор... (Обращаясь к зрителям.)
А с ним и вы, брадатые, что, сидя там,
Разгадки ждете чуда вероятного. (К хору.)
Вставайте же и кудри отряхните вы!
Довольно спать: послушайте, что я скажу!
Хор
О, скажи, скажи, поведай, что чудесного случилось?
Слушать нам всего приятней то, чему нельзя поверить,
Ибо скучно эти скалы вечно видеть пред собой.
Форкиада
Дети, чуть глаза протёрли — уж и скука вас берёт?
Но внемлите: в этом гроте и в тенистой той беседке
Счастье тихое досталось, как в идиллии любовной,
Господину с госпожою.
Хор
Как, в пещере той?
Форкиада
От мира
Отделившися, служить им лишь меня они призвали,
Я, польщенная вниманьем, как поверенной прилично,
В стороне от них держалась, занималась посторонним,
Зная все растений свойства, корни, травы, мох искала,
Оставляя их одних.
Хор
Ты рассказ ведёшь, как будто было всё там, что угодно:
Горы, лес, поля, озера! Нам ты сказку говоришь!
Форкиада
Да, неопытные дети, здесь неведомые тайны:
Залы, ходы, галереи я могла б тут отыскать.
Вот в пещере раздаётся смеха резвый отголосок;
Я смотрю: чудесный мальчик от жены к супругу скачет,
А от мужа вновь к супруге. Шаловливые проказы,
Ласки нежные и крики восхищенья и восторга
Поражают взор и слух.
Голый гений, но без крыльев, фавн, но зверю не подобный,
Он резвится над землёю; но едва земли коснётся,
Вмиг на воздух он взлетает; прыгнет раз, другой, а в третий
Уж до сводов достаёт.
Мать взывает боязливо: «Прыгай, прыгай сколько хочешь,
Но летать остерегайся: запрещён тебе полет!»
А отец увещевает: «Там, в земле, таится сила,
От которой ты взлетаешь. Лишь ногой земли касайся —
И окрепнешь ты безмерно, точно сын земли Антей».
Но со скал на скалы скачет резвый мальчик неустанно,
Там и сям, как мяч упругий, ловко прыгает резвясь.
Вдруг в расщелине утёса он мгновенно исчезает —
И пропал из глаз куда-то. В горе мать; отец утешить
Хочет; я — в недоуменье. Но опять какое чудо!
Не сокровища ль там скрыты? Разодетый, весь в гирляндах,
Он является опять,
Рукава его с кистями, на груди же ленты вьются,
А в руках златая лира. Точно Феб в миниатюре,
На краю скалы высокой стал он. Все мы в изумленье,
А родители в восторге вновь друг друга к сердцу жмут.
Что горит над головою у него, сказать мне трудно:
Золотой убор иль пламя, знак высокой силы духа?
Как он гордо выступает! В нем уже заметен гений,
Все прекрасное вместивший, и мелодий вечных прелесть
По его струится телу. Но услышите его вы
И увидите — и, верно, удивитесь вы ему. Из пещеры раздаются чарующие, мелодичные звуки струн. Все прислушиваются к ним и кажутся глубоко тронутыми. С этого времени вплоть до нижеуказанной паузы продолжается музыка.
Хор
Если, страшное творенье,
Ты смягчилося теперь,
Брызнут слезы умиленья
Из очей у нас, поверь!
Солнца лик пускай затмится,
Лишь в душе сиял бы свет!
В сердце нашем все таится —
Всё, чего и в мире нет.
