Сослан в Стране мертвых

Стр 3

– А еще видел я женщину – толстой иглой зашивала она трещины гор. Видно, что не под силу ей, бедняжке, такая работа, но не может она хоть на время оставить ее, чтобы отдохнуть.
– При жизни эта женщина обманывала мужа. Любила она другого мужчину и для любовника своего шила, не ленясь, мелким и быстрым стежком. Но ленилась она обшивать своего мужа – с ворчанием, крупными стежками шила его одежды, и на бедняге все разлезлось. Вот теперь и платит она здесь, по обычаю Страны мертвых.
– Поехал я дальше. Гляжу, в большой деревянной кадке, до краев наполненной молоком, готовит женщина сыр. Вынула она свой сыр, а он у нее получился не больше просяного зерна. А тут же рядом другая хозяйка из ложки молока приготовляет сыр, и он не меньше горы величиной. Удивительно это!
– Нечему тут удивляться, – сказала Ведуха. – Та, у которой видел ты кадку, полную молоком, и при жизни была богата: сто коров было в ее хозяйстве, всегда с избытком было у нее молочного. Но даже по праздникам кусочка сыра не могла у нее допроситься бедная соседка. Всегда отвечала та, что нет у нее сыра. А другая, которая здесь, в Стране мертвых, из ложки молока делает сыр величиной с гору, при жизни имела только одну корову. Но будь то в праздник или в будни, если просил у нее что-нибудь неимущий, не было случая, чтобы она отказала. И вот ты видишь, что происходит с ними обеими в Стране мертвых.
– Недалеко уехал я, – рассказывает Сослан, – и вдруг вижу: лежит на земле женщина, и на груди ее вхолостую вертятся огромные жернова. Долго раздумывал я над этим и так ничего и не придумал.
– При жизни на чужой мельнице молола она, не спросившись, и ты видел, как наказана она.
– А неподалеку другая женщина. На груди ее тоже вертелись большие жернова, и мололи они куски черного камня.
– А эта женщина на земле крала муку из чужого помола. Видишь, какими мучениями платит она за это в Стране мертвых!
– Видел я еще одно страшное диво: к груди женщины ящерицы присосались. За что ей такие мучения?
– Бывало, при жизни,–ответила Ведуха,– ей приносили ребенка, чтобы она покормила его грудью. Она соглашалась, прикрывала ребенка платком, но груди ему не давала. И теперь, по обычаю Страны мертвых, платит она здесь свои долги.
– Видел я еще одну женщину. Из ноздрей ее лезут лоскуты сукна и кумача, а правая рука горит синим пламенем. Что еще за диво?
– При жизни была швеей эта женщина, и всегда отрезала она себе от каждого куска ткани, которую давали ей шить. Теперь здесь расплачивается за это, – ответила ему Ведуха.
– Ехал я мимо склепа. Сидел там голый мальчик. Сукровица капала из ноздрей его, и кровь струилась у него изо рта. Как было мне не удивиться этому?
– И этому не удивляйся, – сказала Ведуха. – При жизни не слушал этот мальчик матери и отца, мучил их – и не одно, и не два родительских проклятия упало на его голову. А теперь он раскаивается и плачет так горько, что сукровица капает у него из носа и кровь льется у него изо рта.
– Поехал я дальше, и увидел широкую поляну. На ней играют и резвятся разного возраста дети. Но грустно мне было смотреть на них, так неладно были они одеты. Одни босые, а чувяки засунуты за пояс, другие без шапок, а шапки их засунуты за пазуху. Кинулись они ко мне. Кто называл меня отцом, а кто матерью своей. Как было мне не пожалеть их! Слез я с коня, обласкал их, на каждом поправил одежду. А когда я уезжал, они кричали мне вслед: «Да будет у тебя прямая дорога, Сослан! Пусть во всем будет тебе удача и пусть благополучно завершится то дело, за которым ты приехал сюда!»
– Это были дети, умершие в сиротстве, – сказала Ведуха. – За то, что ты их приласкал, исполнится все то, что они тебе пожелали.
– Еще видел я, – сказал Сослан, – у раскрытых ворот лежала сука, и видно, что скоро время ей щениться. Крепко спала она, но из чрева ее вдруг залаяли на меня ее щенята. «Что бы это могло значить?» – подумал я.
– А это значит, что наступит такое время, – сказала Ведуха, – когда станут старшие слушать советы младших, которые будут старших уму-разуму учить.
Видел я: спорят мешок и переметная сума о том, кто из них больше вместит в себя проса. Зачерпнул мешок проса, и доверху наполнился он. Потом высыпал он это просо в переметную суму, но даже наполовину не наполнилась сума, потом набрала проса переметная сума, высыпала его в мешок – переполнился мешок, и через край посыпалось просо. Что это еще за диво?
– Ты ведь нарт, – сказала Ведуха. – Так чему же удивляешься? Наступит такое время, когда и большому и малому, знатному и безродному будут давать не больше, чем нужно ему для хорошей жизни.
– Поехал я дальше, –сказал Сослан, – и увидел: три дерева стоят среди равнины, и гладки, точно обточены, их стволы. И увидел я два чувяка – один из воловьей кожи, другой из сафьяна; наперегонки лезут они на дерево. Но вот соскользнул чувяк из сафьяна и остался внизу, а чувяк из воловьей кожи дополз до верхушки дерева. Как же не удивляться мне тому, что чувяк из воловьей кожи взял верх над сафьяновым чувяком?
– Чувяки из воловьей кожи носят простые люди, а чувяки из сафьяна – благородные, – ответила Ведуха. – Но придет время, и простые люди возьмут верх над благородными и поведут их за собой.
– Поехал я дальше. Гляжу – от равнины до самых гор протянута веревка, и так она толста, что нельзя под ней ни пройти, ни проехать, а перескочить через нее тоже нельзя. Вдруг свернулась веревка и далеко в сторону укатилась. Удивился я, но не понял, что это значит.
– Вижу я, что ты и впрямь ничего не понял на своем пути, – сказала Ведуха. – А значит это то, что под конец весь мир станет для людей открытой дверью.
– Поехал я дальше, – говорит Сослан, – вижу: опять протянулась веревка от гор до равнин, и тут же смоталась она опять к горам.
– Это значит, что люди, которые с гор спустились на равнину и нашли там хорошую жизнь, со временем снова вернутся в горы, – сказала Ведуха.
И дальше рассказывает Сослан:
– Гляжу, у подножия горы бьют родники и кишмя кишит в них рыба, прыгает она из одного родника в другой, и играет в воде, и прыгает, и резвится, а одна другой рыбы эти совсем не мешают.
– А это значит, что настанет время, когда люди, принадлежащие к разным родам, будут жить дружно, как родные братья.
– Поехал я дальше, вижу высокий курган, зажжены на нем костры, и висят над ними три чана. Но не сучья древесные горят в этих кострах, а рога оленьи. Два крайних чана кидают друг другу куски мяса – жирные ляжки и ноги. И кипят, бурлят они вовсю. А среднему чану ни капли супа не достается, сухой шипит и чадит он. Скажи мне, что это за диво?
– А это значит, что настанет время, когда богатые братья будут помогать друг другу и подносить друг другу щедрые подарки, а бедному брату ничего от них перепадать не будет, и проведет он дни свои в бедности.
– Только отъехал я, и опять вижу чудо: у края дороги в жестокую схватку вступили друг с другом женский платок и мужская папаха. То платок одолеет папаху, то папаха возьмет верх над платком. Так боролись они и вдруг дружно, рядышком стали передо мной. Долго гадал я, что это значит, да так и не разгадал.
– А это, – сказала Ведуха, – предвещает такое время, когда женщина и мужчина будут во всем равны.
– Устал я, прилег отдохнуть у родника, – рассказывал Сослан. – А когда проснулся, смотрю, на моем берегу зеленая трава, а на том берегу – белый снег. Что это за чудо?
– А это значит, что настанет такое время, когда человеку будет все равно, зима или лето.
– Еду я дальше, – рассказывал Сослан. – Вижу, растут вместе три прямые лозины. Дай, думаю, срежу я одну, чтобы изготовить ручку для плети. Только выбрал одну и пригнулся, чтобы срезать ее, как две другие ко мне наклонились и шепчут: «Срежь не ее, а меня!»
– А это значит, что в будущем младшие сестры не будут ждать, пока старшая выйдет замуж, каждая будет выходить, когда ей захочется.
– Ехал я, ехал, вижу, валяется на дороге переметная сума. «Хорошая сума, – подумал я, – она мне пригодится». И, не слезая с коня, поддел я ее плетью. Тебе моя сила известна. В нартских играх бывало так, что на всем скаку я ручкой плети своей поднимал всадника вместе с конем. А тут как бы не так! Даже с места не сдвинул я суму, и сломалась рукоять моей плети. Раззадорило это меня. Спрыгнул я с коня, схватил суму рукой и не смог поднять ее. Ухватил я ее обеими руками, напряг все свои силы, в землю ушел выше колен, а сума даже не шевельнулась. Понял я, что передо мной опять чудо и оставил суму лежать на дороге. Расскажи мне, что это было?
И ответила ему Ведуха:
– Как бы мог ты поднять эту суму? Ведь скрыты в ней все достоинства, которыми наделены люди.
– Еще проехал я – и вижу, лежит на дороге клубок пестрых ниток. И захотелось мне захватить с собой эта нитки. Нагнулся я с седла, схватил конец нитки, стал мотать на руку. Мотал, мотал, а клубок все не уменьшается. Вижу я, что опять передо мной какое-то диво. Бросил я клубок и поехал дальше.
– Тайны вселенной обозначает этот клубок, – ответила Ведуха.–Сколько бы ни стремился ты познавать их, всегда сможешь познать только часть из них.
– Поехал я дальше, и снова катится передо мной клубок ниток. Катится он, катится, разматывается, а нитки снова наматываются на него. Что бы это могло значить? – спросил Сослан.
– Это значит, – ответила ему Ведуха, – что наступит такое время, когда люди настолько размножатся, что без конца будут землю измерять.
– Только я отъехал немного, вижу, впереди моего коня катится третий клубок, клубок суровых ниток. Погнал я коня, обогнал тот клубок, оглянулся: бьет этот клубок коня моего по задним ногам. Удивился и встревожился я не постигло бы меня несчастье!
– Не бойся, – ответила ему Ведуха, – это тебе ничем не угрожает. Но знакомые есть у тебя, которые подобны этому клубку: в глаза они тебе улыбаются, а за глаза готовы подрезать сухожилия на ногах коня твоего.
– Еду я далыие и вижу: в почетных креслах сидят старики – предки нартов. Много еды и напитков поставлено перед ними, но тут же лежат труп кошки и труп собаки. Смотрят нартские старцы на обильное угощение, но не прикасаются к нему.
– Зачем же они будут прикасаться к еде и тем нарушать обычай Страны мертвых? – сказала Ведуха. – Это Шатана, когда отправился ты сюда, посвятила нартским предкам хорошее и плохое, чтобы проверить тебя, расскажешь ли ты по своем возвращении правду о Стране мертвых и не утаишь ли чего хорошего или плохого.
– Спасибо тебе, Ведуха, – ответил Сослан. – Теперь я все понял. Но одно осталось мне непонятным: когда я прибыл к тебе, почему не было головы на твоем теле? Что это еще за чудо?
– А это потому, нарт Сослан, – ответила Ведуха, – что всегда с тобой мысли мои! Ведь я все время помогаю тебе. Ты еще только решил сюда ехать, а я уже расчищала тебе путь. Да слыхано ли дело, чтобы кто-нибудь живым вошел в Страну мертвых! Без моей помощи ты не смог бы этого сделать. Когда в далеком походе сжигает тебя жаркое солнце, облаком лечу я над тобой и защищаю тебя от его лучей. А когда во время сражения на противников твоих падает сокрушительный ливень – это моих рук дело, это я помогаю твоим воинам одержать верх.
И сказав это, пошла Ведуха к Барастыру, повелителю Страны мертвых, попросила у него листьев Аза-дерева, принесла их Сослану и молвила:
– Ты силой ворвался в Страну мертвых, куда по велению Бога прийти не может живой человек. Но так же как живой не может сам отправиться к мертвым, так же нет пути из Страны мертвых в мир живых. И раз ты попал в Страну метвых, нет тебе отсюда возврата. Но стоит мне только мигнуть, как подковы твоего коня повернутся задом наперед. Скачи тогда отсюда изо всех сил. Кинутся за тобой мертвецы, чтобы по твоему следу убежать из Страны мертвых. Но взглянут они на следы копыт коня твоего и увидят, что ведут они обратно в страну Барастыра. Тогда вернется каждый из мертвецов обратно на свое место. Беспокойный ты человек, Сослан, и не суждена тебе спокойная жизнь. Иногда ты не слушал моих советов, но сейчас строго наказываю я тебе: какие бы сокровища ни попадались на твоем пути отсюда, не прельщайся ими и даже не гляди на них, поезжай, не останавливаясь.
И обернула Ведуха подковы Сосланова коня задом наперед. Попрощался Сослан с ней, сел на коня своего и поскакал прочь из Страны мертвых. Услышав топот коня его, мертвецы кинулись по его следу, но когда увидели, что ведет этот след обратно в Страну мертвых, сказали:
– Это в нашу сторону кто-то проехал.
И каждый из них опустился на свое место.
А Сослан прискакал к воротам Страны мертвых.
– Открой ворота! – крикнул он Аминону.
– Как бы ты ни попал нарт Сослан в Страну мертвых, нет из нее возврата, – ответил ему Аминон.
Видя, что добром не откроют ему ворота, ударил Сослан плетью своего упругокопытого коня, и всей тяжестью и силой обрушился он на ворота, опять повалил их и силой вырвался из Страны мертвых.
Скачет он домой, в Страну нартов. Вдруг видит: насыпана на дороге куча золота. Но тут вспомнил он строгое слово Ведухи, проехал мимо и даже не оглянулся на золото. Долго ли, коротко ли едет Сослан – кто знает? – только видит он: лежит на дороге пышный хвост золотой лисы. Проехал мимо Сослан и даже не оглянулся. Едет он дальше – и вдруг валяется перед ним на дороге старая шапка. Увидел он шапку и подумал с досадой: «Эх, что может стоить слово жены-покойницы. Каких сокровищ лишился я из-за нее!»
И не выдержал тут Сослан, поднял шапку. «Отвезу-ка я эту шапку нашим невесткам, хоть на что-нибудь она пригодится – будут они ею сметать муку с жерновов во время помола».
Сунул Сослан за пазуху шапку и поехал дальше. Близко уже были они возле нартского селения, когда вдруг спросил Сослан у своего коня:
– Скажи, конь мой, какая смерть тебе суждена? Ничего не ответил конь, и тут разгневался на него Сослан. В глубокой ложбине слез он с коня, привязал его к дереву, срезал ветку можжевельника и стал стегать коня своего до тех пор, пока не брызнула кровь из-под его тонкой кожи.
– Буду я бить тебя до тех пор, пока ты не скажешь мне, от чего суждено тебе умереть,– говорил Сослан коню. Ничего не ответил ему конь. Еще пуще рассердился Сослан. С корнями вырвал дерево и так ударил он коня по голове, что в щепки разбилось дерево. Что было делать коню? И промолвил он:
– Смерть моя в копытах моих. Если только снизу, из-под земли пронзит кто-нибудь мои ноги, тогда я умру. Иначе не может постигнуть меня смерть, упругокопытый я. А в чем твоя погибель? – спросил конь у Сослана.
– Я весь из булата, – ответил ему Сослан, – не закалились только колени мои. И лишь колесо Балсага может убить меня. Если прокатится оно по моим коленям, тогда умру я. Иной смерти мне нет.
– Да не простит тебе Бог опрометчивых твоих поступков. Ты погубил меня и себя, – сказал ему конь. – Ведь старая шапка, которую ты подобрал на дороге и спрятал за пазуху, посмотри-ка, где она. Не иначе это был лукавый Сырдон, сын Гатага.
Сунул Сослан руку за пазуху, а шапки там уже нет. Подслушал Сырдон разговор коня и Сослана, выведал их смертные тайны и выпрыгнул из-за пазухи Сослана. И понял тут Сослан, почему не велела ему Ведуха ничего поднимать, что попадется по дороге.
А Сырдон, выпрыгнув из-за пазухи Сослана, тут же кинулся в преисподнюю к царю чертей за войском.
– Нарт Сослан измучил всех нартов, – сказал Сырдон. – Я знаю, как его уничтожить: в коне вся надежда его, а смерть коня – в копытах его. Дай мне скорее самых метких твоих стрелков, чтобы снизу, из преисподней, пускали они стрелы в копыта коня.
Дал ему царь чертей – самых метких своих стрелков, стали они пускать из преисподней стрелы в Сосланова коня. Снизу вверх полетели стрелы, попали они под копыта Сосланову коню, и замертво упал упругокопытый. Но, умирая, сказал он Сослану:
– Как только я умру, ты быстро, но осторожно, не причинив никакого изъяна, сними с меня шкуру и набей ее соломой. Потом сядь верхом на чучело мое, и, кто знает, может быть, я и донесу тебя до дома.
Быстро и осторожно снял Сослан шкуру с коня, набил ее соломой, положил седло на спину чучела, сел верхом и поскакал в селение нартов. Но подслушал Сырдон предсмертные слова коня, опять побежал он к царю чертей и сурово потребовал:
– Эй, черти, скорее накаляйте наконечники ваших стрел и стреляйте по коню Сослана!
И черти, накалив докрасна наконечники стрел, стали снизу вверх стрелять по коню Сослана. Попали раскаленные стрелы в соломенное брюхо коня, вспыхнула солома, и дотла сгорел верный конь Сослана.
Пешком, с седлом за плечами пришел Сослан в родной дом. Все без утайки рассказал он Шатане, что видел в Стране мертвых. И она поверила ему. Дала Шатана Сослану свое чудесное кольцо. Пошел Сослан на берег моря, широкий круг очертил он кольцом, и большой черный замок, весь из железа, воздвигся в этом кругу. И на четырех углах замка посадил Сослан листья Аза-дерева. Попросила Шатана у Афсати волшебную его свирель и дала ее Сослану. Заиграл Сослан на свирели, и три сотни зверей вбежали во двор замка. В первой сотне были олени, во второй – туры, а в третьей – всякие другие звери.
Увидели семь уаигов, что сполна уплатил им Сослан свой выкуп, и отдали они питомицу свою, дочь Солнца Ацырухс, замуж за Сослана.

1 2 3